Аккуратно спустился в канаву, снега немного, но его покрыл с виду твердый наст. Казалось, он сможет держать мои, неполные восемьдесят килограмм, но стоило перенести вес на ногу, как ботинок с едва слышным хрустом проваливался в снег по щиколотку. Продвигаться было не то чтобы трудно, но крайне некомфортно. Хорошо, ветра нет, хоть мороз с заходом солнца и усилился, но не более чем на пару градусов. Пальцы слегка покусывал морозец, но пока терпимо.

Поле из окна автомобиля виделось не слишком и большим, на деле оказалось километров пять не меньше. За спиной послышались быстрые шаги, и сбивчивое дыхание. Ага, знахарка опомнилась, и последовал за мной. Оглянулся. Елизавета резво нагоняла меня, ружье она держала на сгибе левой руке. Похоже, не впервые ей по подземке с огнестрельным оружием наперевес бегать. Как только она поравнялась со мной, двинулся дальше. Да вид у меня сейчас донельзя глупый: идет мужик по полю на полу вытянутых руках, неся алюминиевую кастрюлю. Сейчас особо остро осознал необходимость, всяких ритуальных приблуд. Вот будь на месте это домашней утвари, какая-нибудь миска с мистическими письменами, то я сейчас выглядел бы загадочно и солидно. Или вместо скалки, когда по деревне скверну искал, был бы посох с черепом на изголовье. И не какой комичности все мистически солидно. Ладно, потерпим вокруг вроде никого не видать.

Не неожиданно споткнулся и со всего маху влетел лицом, в пожухлую траву. Естественно всё содержимое кастрюли расплескалось в метре от меня. Зло и простецки выматерился, склоняя одно лишь слово, приподнялся на колено, поднял взгляд, чтобы определить, масштаб ущерба. Сразу умолк и чуть ли снова не зарылся в землю. В паре метров от меня стоял почти в рост человека забор, из плохо струганных досок, с заострённым верхом от пары ударов топора. Я, нисколько не стесняясь на коленках подполз к деревянной изгороди. Посмотрел в просвет между досок. На небольшом пригорке, стояла церковь, ничем иным это здание быть не могло. Мощный сруб, из посеревших от времени балок, острая четырёхскатная крыша, без креста, за места колокола, висит чья-то освежёванная туша. В окнах бойницах трепыхался живой огонь, как насмешка над всем светлым, что есть у человека. И все это залито мертвым светом луны, выглядевшей чуть ли не в два раза больше своего обычного размера.

И как нечто иррациональное и чуждое сбоку от церкви стояло два автомобиля, «минивен» с виду новенькой комплектации, и мерседес из тех, что любили братки в лихие девяностые. Номеров не разглядеть, одно понятно, эти птахи залетные.