– Это замечательно, – поспешил я поздравить его.

– Но я, уже устроившись на новом месте, спохватился, что не погасил в костеле свет. Как голову свою пустую не забыл! Ох, и досталось бы мне от епископата за излишнюю трату средств! Выскочил, в чем был, а когда уже запер двери, услышал странное бормотание. У тебя ужасный всеобщий, Кериэль, кто-нибудь про это уже говорил?

– Предпочитаю думать, что это у всех вас ужасный всеобщий, – с улыбкой, на этот раз искренней, пояснил я. – А у меня классическое произношение Старого Света.

Церковник хмыкнул и, приглашающе махнув рукой, засеменил вниз по улице.

– Могу помочь тебе распутаться? – тихо спросил Оскарби таким тоном, будто не верил, что я соглашусь.

Но мне очень не хватало совета, поэтому я попытался тщательно подобрать слова:

– Если ты можешь сделать что-то хорошее, но перед этим придется сделать нечто плохое?

Служитель Освин остановился у двери дома Генты.

– «Хорошее» и «плохое» – твоя субъективная оценка?

– Нет, не субъективная. Конечно, осчастливить всех разом не получится, но благодаря небольшому злу можно многим помочь.

– А поможет ли это тебе самому? Совершая то, что считаешь плохим, не получишь ли ты больше удовольствия, чем потом, когда настанет время для хорошего?

Такой вопрос удивил меня.

Я считал, что подобные задачи решаются методом «меньшего зла», которое при любом раскладе остается злом.

– Если бы мне сказали, что моя смерть чем-то поможет нескольким людям, я бы не поспешил отдать себя в руки Триединого. – Оскарби зябко повел плечами и плотнее запахнул халат. – Это не эгоизм или страх перед смертью. Я бы подумал: нельзя ли как-то повернуть обстоятельства, чтобы и моя жизнь принесла пользу? Ведь смерть – финальная точка. После нее уже ничего нельзя переиграть. Но пока я живу, могу каждый раз менять и самого себя, и что-то вокруг, что в моих силах.

Я почесал в затылке.

– Звучит так-то, конечно, неплохо, но я говорил не об этом.

Оскарби вздохнул.

– Поменяй в моей скучной морали «жизнь» и «смерть» на то, что ты завуалировал, и сам решай, стоит ли оно того. Знаешь, Кериэль, я, наверное, не самый правильный служитель, но мне кажется, что ты преувеличиваешь «плохое», которое собираешься совершить. Мы все на жизненном пути то и дело сворачиваем на кривые тропки. Лукавим, ленимся, малодушничаем. Но разве это со зла? Вовсе нет. Поэтому, чтобы ты ни задумал, если целью является помощь тем, кому она необходима, я благословляю тебя и помолюсь Триединому, чтобы он простил то плохое, что тебе придется совершить на этом пути.

Слова служителя Освина не то чтобы успокоили меня, но все же приободрили. Нужно было признать – я размяк. Стоило только обрести крышу над головой, приятные перспективы и нескольких людей, которые по необъяснимым причинам за малый срок стали мне дороги и важны (и не как потенциальная пища!), я тут же расслабился и начал сомневаться в каждом шаге. Нужно собраться. Впереди еще много порогов, о которые легко споткнуться, и граблей, на которые – наступить. И я не разобрался с самой главной своей болью – теми, кто вот-вот приплывут за моей головой.