— Пять-один, — протянул Семёныч. И тут же добавил, прямо в общем канале. — Эй, пацан, ты там как?

— Я демон, гамма-один, — весело, но не без нервозности, ответил Техник. — У нас психическая устойчивость в разы выше даже подготовленных бойцов ударных групп. Не волнуйтесь, я вас не подведу.

— Молодец, — похвалил его я.

— Ладно, гамма-один, радиомолчание по протоколу, — просипел Костя. — До центральной площади одна минута.

— Есть радиомолчание по протоколу, — сказал Охотник.

— Связь только после попадания на дредноут, — всё-таки уведомил я остальных, забирая из выехавшего из стенки ящичка свой пистолет. В большой механической конечности он смотрелся одиноким маленьким камушком в ладони мальчишки, приготовившегося пускать блинчики по воде. — Смотрите на карту, времени ориентироваться на месте не будет. И — до того света, друзья.

— До того света, — прохрипел Семён.

— До того света, — холодно сказал Бродяга.

Вложив Five-Seven в бронированную кобуру, я прикрыл глаза, вслушиваясь в шум снаружи штурмовика. Пока что мы летели низко, незаметно, стараясь не попасться на «глаза» дредноуту раньше времени. Маршруты у каждой команды были свои, чтобы хоть кто-то в случае чего добрался. А так все улицы должны были быть зачищены заранее, ведь никто не хотел давать фанатикам и машинам даже малейшее преимущество. Расчётное время прибытия к монументу Безликих Душ приближалось к нулю, а наш транспорт всё больше начинало трясти. Значит, Барбара набирала высоту. Всё внутри сжалось, приготовилось к действию. Наша цель — Кардинал и мейнфрейм Тёмных. С первым поможет команда Охотника, которая затем отправиться к минировать двигатели. Комнату управления захватит Костя. Даже если две других тройки погибнут или не смогут выполнить задание, хотя бы один объект принесёт нам победу.

Погибнет Песочный Человек — фанатики останутся без лидера, а без целостного ядра Тёмные не смогут нормально организовывать сопротивление.

Подорвутся двигатели — и дредноут рванёт ко всем чертям, погребая под собой и центр разума машин, и уже экс-лидера церкви Машинного Бога.

А в комнате управления легко можно инициировать самоуничтожение. Всё то же самое, с поправкой на время.

Ядро машин вычислили, кстати, только пять-шесть часов назад. Его спрятали под экранированными щитами дредноута, в одном из грузовых отсеков. Умно, но ожидаемо.

— Десантируемся по расписанию, мальчики и девочки, — прогудела Барбара из динамиков нашей брони.

Трап опустился, дрожь под ногами усилилась, но омега броня позволяла игнорировать это. В ярком свете прожекторов мы увидели сперва полуразрушенную чёрную пирамиду, которая стремительно от нас отдалялась, а затем фанатиков в серых робах вместе с многочисленными андроидами, что вели активную перестрелку с БТРами и пехотой. Снизу вверх палили лазерные установки, однако было слишком поздно — штурмовики оказались достаточно высоко. С грохотом разорвали воздух зенитки дредноута, однако били они не по нам. Судя по карте, не по тому, что было видно глазам, ещё три птички, вынырнувшие прямо из-за ближайших небоскрёбов, поливали махину из всего, что имели. Гравидвигатели зарычали, поднимаясь ещё и ещё. Что-то с бешенными скрипом разорвалось, и Барбара резко увела транспорт в сторону, а мимо открытого трапа пронёсся полыхавший корпус массивного коллеги нашей машины.