Недавние враги понимали, что надо дожимать Барона, но как это сделать никто не представлял.

Иван за этот бой перепробовал всё, что только мог, он плёл сети из шаров, окружал экранами голову противника, ставил на пути клинков щиты из них же, но не вырвать оружие, ни остановить атаки не получалось. Эта странная «способность» позволяла преодолевать любые преграды, материализуя лишь кончик оружия при соприкосновении с жертвой.

Держа винтовку перед собой, Иван видел, как трясутся от усталости и напряжения лапы Рубера, заражённый стоял лишь на морально–волевых. Он и сам еле держался, его шкала «Духа» давно окрасилась в красный цвет и отображала лишь 6 единиц. Последние несколько минут, он лишь старался удерживать внутри тела Барона, раскрывшиеся шипами шары, в надежде, что тот проявится, и они нанесут ему серьёзные повреждения.

Глава табора или какого клана он там являлся, тоже понимал серьёзность ситуации, в которую он попал. Ни того, ни другого противника он не мог достать, а силы видимо, подходили к концу. Убежать он не мог по известным причинам, его тупо будут гнать, пока он не проявится. Поэтому Иван ожидал от него какой ни будь подляны, как от Угрюмого с гранатами. Зная свою неуязвимость, такие люди могли припасти на последок что ни будь эдакое и Иван не ошибся. Только этот ублюдок переплюнул всех.

Он достал из пространственного кармана противотанковую мину и привёл в действие взрыватель.

Последнее, что он увидел, как Рубер рассыпается в чёрную пыль. Темнота. Его кисти резко выворачивает, винтовка бьёт его в грудь, он чувствовал, как куда–то летит, как бьётся конечностями о разные твёрдые предметы. Ещё удар, гораздо сильнее всех предыдущих, вращение… Наконец, всё прекратилось, осталась только жуткая боль и тяжесть навалившегося на него веса. То, что прижимало его, отпустило с булькающим звуком, позволяя его телу скатиться на бок, доставляя ещё больше боли.

Открыв глаза, он увидел рядом с собой лежащего Рубера, тот смотрел на него одним глазом.

«Я спас тебе жизнь, как ты мне. Я знаю, что поступил правильно, хотя всё моё естество было против».

Иван, превозмогая боль, приподнял голову и осмотрелся. Он лежал рядом с домом, верхний этаж которого, обвалился внутрь. Крик боли вырвался из его груди. Слёзы потекли из глаз. Он обезсиленно опустил голову и закрыл глаза.

«Лучше бы ты меня не спасал». Мысленно сказал он Валере, но ответа не последовало.