– Я не лгу тебе, Ролан, не лгу…

– Ты боялась меня, Брина? – Просунув ногу меж ее коленей, он заговорил ей прямо в губы. – Когда ноги передо мной раздвигала? Боялась, когда я входил в тебя? Глубоко сходил? А когда царапал тебя? Оставлял на тебе отметины?

– Ролан, пожалуйста…– всхлипывала Брина, продолжая давить на него слезами.

– Что ты испытывала при этом, Брина? Подо мною? Когда я брал тебя? Когда наполнял тебя горячей спермой? Своей грязной неблагородной спермой? Что ты чувствовала при этом?! Презрение, Брина? Отвращение? Что?!

– Прекрати, Ролан…не говори так со мной…

– Ты брезговала мною, Брина? Ну же, брезговала?! А от себя самой тебя не тошнило? Как ты с этим жила, Брина? Как живешь ты с этим теперь?! Как?! Скажи мне, умоляю тебя, как?!

Брина вскрикнула – кулак вонзился в стену, чуть в стороне от ее макушки.

Ролан отпрянул. Как можно дальше, поскольку происходящее было невыносимо. Она, с ним рядом, была невыносима.

– Под кого еще он заставлял тебя ложиться?! Отвечай! Отвечай мне, Брина, кого еще он заставлял ублажать?!

– Никого, Ролан, никого…я бы никогда, я только с тобой была… верь же мне, прошу тебя…

Брина подрагивала. Стояла, плача у стены и подрагивала. А он кричал – не мог смотреть на нее со спокойствием. И не смотреть не мог. И кричал.

Стрелой приблизившись, он снова навалился на Брину.

– Тебе верить? Тебе?! Потаскухе и бесстыжей обманщице? И почему, скажи на милость? Почему я должен верить догмарке?!

– Потому что я люблю тебя, Ролан. – Она смотрела ему в глаза. – Люблю тебя, понимаешь…

Он отшатнулся. Его оглушили.

– Ролан…

– Не смей…

– Но это правда…

– Не смей, я сказал! Не смей произносить этих слов!