– Общаться с туземками сложно, язык у них сильно отличается от нашего по грамматике, но мы вникаем, словарный запас увеличиваем, с каждым днем все проще и проще. И они вроде бы не прочь к нам переселиться.

– Об этом после поговорим. Так что узнали от них нового?

– Насчет других селений ваксов – ничего. Где-то они есть, но где, им неизвестно.

– Так на кого ты тогда нападать вздумал?!

– А я разве говорил что-то про селения?

– Тогда о чем говорил, я что-то не совсем тебя понимаю.

– Мы знаем, где их можно найти каждый день: на реке. Одна-две лодки там всегда маячат. Они-то и вынюхивают все. Хотя бы одну захватить, уже им обороняться придется, осторожничать, а не нам.

– И как ты это думаешь сделать? Дальше слияния они не поднимаются, а там река широкая, нашим криворуким лучникам не попасть уже.

– Можно послать ныряльщиков, перевернуть лодку, – предложил Штык.

– Ты, что ли, нырять там собрался, Ихтиандр хренов? Конный космонавт, атомная смерть из-под воды? Сиди уж лучше на заду ровно, завхоз, хватит приличных людей смешить.

– Кстати, тоже идея, – поддержал Штыка Рогов. – Но только не получится, нет у нас таких пловцов, да и опасно: по голове дадут три раза, пока перевернешь.

В шалаш, где проходило заседание, заглянул Киря:

– Вы тут все сидите и сидите, а эти, между прочим, новую гадость придумали. Надо бы людям запретить к слиянию подходить, а то слухи нехорошие пойдут, если уже не пошли.

Часового, который скорее всего заснул на посту, ваксы не просто убили, а убили жутко: уже раненому или умирающему отрубили голову, забрав ее с собой. Возможно, его же топором это проделали, уж очень аккуратная рана для каменного оружия. Пришлось паренька так и хоронить, не целиком…

Думать о том, для чего людоедам могла понадобиться голова, не хотелось. Но ответ оказался неожиданным. Они не стали варить ее в своем грязном кожаном котле или запекать в углях. Поступили проще: нацепили на шест, установив затем посреди островка, вытянувшегося на слиянии рек полоской из мелкой гальки, на которой даже трава не росла. Ваксы, расположившись вокруг страшного трофея, гоготали, показывали обидные жесты – в общем, вели себя как обычно.

Но сейчас это уже не раздражало – это дико, до ненависти, до ногтей рвущих кожу сомкнутых кулаков, до скрипа зубов…

Это приводило в ярость.

Собравшиеся на берегу ребята грозили оружием, орали в ответ, но этим только прибавляли радости дикарям: те начинали гоготать пуще прежнего.

Народ разъярялся все больше и больше, но толку-то…