А еще он был моложе, чем думалось. Лет тридцать, не больше. Видать, рано начал военную карьеру.

— Ваше сиятельство, — на ходу бросил он мне, — едем. Поторопитесь, пожалуйста.

— Я на своей.

Бестужев кивнул.

— Не отставайте.

***

Я пялился на здоровенный кварцевый шар, словно ярмарочная гадалка на сеансе. Только карт таро и свечей не хватало для антуража. Да и обстановка кабинета Бестужева не соответствовала атмосфере.

— Не выходит? — участливо спросил Гавриил Петрович.

— Сейчас выйдет, — прошипел я и снова обхватил проклятый шар обеими руками.

Оказалось, что засунуть такой большой пласт воспоминаний в артефакт было непростой задачей. Я уже битые полчаса пытался утрамбовать воспоминания Василия слой за слоем, но то они не влезали полностью, то путался порядок, то пропадали важные куски.

Бестужев, следовало отдать ему должное, был безукоризненно вежлив и ангельски терпелив. Возможно, решил не давить на первокурсника Аудиториума, понимая, что даже от такого самородка техничного исполнения требовать бессмысленно.

Дознаватель поставил передо мной кружку с дымящимся чаем.

— Может прерветесь?

— Нет! Почти готово!

Я почти засунул последние куски, утрамбовал, почти что ментально попрыгал сверху, чтобы точно влезло, и принялся сканировать результат. Ну, с грехом пополам, но вышло. Надо бы изучить кое-какие практики экстерном, если так и дальше пойдет…

— Все, — я обернул шар в ткань и передал дознавателю. — Сахарку не найдется?

Бестужев спрятал артефакт в сейф и принес мне коробку с рафинадом.

— Спасибо.

— Готовы к следующему этапу? Звать художника?