- Это труп. Говорите.

  - В тридцати километрах - американский прорыв! - взволнованно доложил офицер.

  - Значит, лагерь пора ликвидировать, - спокойно сказал Майер, - Прямо сейчас. Доверяю командование операцией Вам, штурмбаннфюрер.

  Шульц удивленно поглядел на коменданта.

  - А Вы, герр Майер?

  - У меня важное дело. Связанное с этим телом.

  Шульц заглянул в салон. Лицо штурмбанфюрера омрачилось. Губы сжались в бледную нитку.

  - Это Розенфельд, ювелир. Я узнал его. Что этот еврей Вам пообещал?

  Майер выпрямился.

  - Полет на Луну, Дитрих. Знаете такую идиому из жаргона нашего контингента?

  Рука Шульца как бы невзначай опустилась к кобуре.

  - Вы не можете...

  - Вы, в самом деле, ничего не понимаете?- тихо сказал комендант, - Все кончено, Дитрих. Все кончено.

  На лице Шульца появилось выражение глубокого омерзения, будто он заметил, что вступил в дерьмо. Штурмбанфюрер убрал руку с кобуры.

  - Вот так в трудный момент выясняется, кто в Движении из шкурных соображений. Я бы, не задумываясь, пристрелил Вас сейчас, но знаю, какая жалкая жизнь Вас ожидает. Вы же понимаете, что через год - ладно пять, да хоть десять! - мы вернемся в Париж и возьмем Москву. И тогда - да еще раньше, Вы пожалеете, что струсили, поймете, что продешевили, опрометчиво показав свое истинное лицо. Можете ехать со своим евреем и своим саквояжем к американцам, русским, к чертовой матери. Сделаем все без Вас в лучшем виде...

  ***

  Ворота лагеря скрылись далеко позади. Автомобиль подпрыгивал на ямах и разбрасывал мелкую весеннюю грязь.

  Комендант хмуро глядел на неухоженную дорогу, придерживая руль левой рукой. Правая время от времени подносила ко рту фляжку с коньяком.

  - Герр комендант, - раздался слабый голос с заднего сиденья, - Может быть, сейчас, когда нас никто не видит, Вы развяжете мне руки? Я их уже не чувствую, а они нам с Вами еще пригодятся. Для того, чтобы разблокировать корабль, требуются некоторые манипуляции.

  На губах коменданта появилась злая ухмылка.