– А что мешает мне убить себя и первой разрушить твое надгробие? – тут же нашла решение Олеся, а я чертыхнулся. Такую простейшую контрмеру почему-то не сумел предусмотреть. И пусть мое портативное надгробие лежит где-то в десяти метрах от подтопленного камня Олеси, но эта, уверен, не остановится, пока до него не доберется. Вот сколько раз себе говорил, что нельзя ничего решать в спешке. Порой идеальный план от безумной авантюры разделяет всего несколько секунд вдумчивого анализа.

– Я же сказал, что готовился. Ты уверена, что хочешь оказаться в том месте, где я поместил твое надгробие? Так что очень не рекомендую умирать в ближайший год, а потом, так уж и быть, я уберу ловушку. Итак, твое решение? – стоило мне закончить, как в голове раздался призрачный смешок Майи. А ведь точно, ее же я почти так же «уговаривал» сотрудничать со мной. Загнал в угол и предложил соглашение. И учитывая, что я не прошу «вечной службы», почти уверен, что Олеся пойдет на сделку.

– Хорошо, – девушка остановилась. – Но очень не советую меня обманывать.

Резко развернувшись, она помчалась со всех ног в сторону какого-то нагромождения валунов, прибила по дороге еще парочку наших и скрылась за потемневшими от времени камнями. А я с облегчением вздохнул. Все-таки блеф – это не мое. Предпочитаю варианты, когда у моих противников нет выхода. А сейчас, сейчас все висело на очень тоненькой ниточке.

Убедившись, что проблемы с Олесей больше нет, я огляделся по сторонам, оценивая, что же изменилось за время этого короткого, но очень выматывающего разговора. Наш отряд, как ни странно, почти пришел в себя: никто не разбегался, наоборот, все собирались в один ударный кулак. Эмирион больше не появлялась, и стихийное расслоение было временно забыто. Лысый уничтожил уже четверть доппелей, а Майя с Осиповым все еще стояли, замерев в безмолвной схватке. Да уж, со своими питомцами и ментальной силой, способной на равных тягаться с дочерью и одновременно ученицей Лютовой, Осипов оказался тем еще крепким орешком. И, наконец, Лиса. Она все-таки догнала бегающую от нее троицу, расправилась со статистами и сейчас допрашивала того, над кем я в свое время сумел прочитать статус «марионетка».

И тут события опять ускорились. Сжавшийся под взглядом Леры человек оказался как будто вывернут наизнанку, и вот уже девушка лежит на земле, а огромная черная когтистая лапа устремляется к ее горлу. И почему в ее глазах такой ужас, как будто и не возродится она через пару секунд после этого столкновения? Почему я пошел на следующий шаг – не знаю. Было много причин: не хотелось лишаться вроде бы союзницы, не хотелось оставаться против новой твари, чье описание я вообще не мог прочитать, без чьей-либо поддержки, и, наконец, теперь уже наоборот, хотелось (пока даже точно не скажу зачем), чтобы у Лисы оказался передо мной долг жизни.