«Даже не знаю с чего начать. Затея дурацкая от начала и до конца. Кто вообще ведет записи в дневнике? Но, ничего не поделать, это было одно из условий этого некродеда.»

Молодой парень поправил свои пшеничные волосы, покрепче завязав хвост. В комнате царила тишина. Слева в воздухе парил светоч, который делал процесс внесения записей более комфортным. Парень часто отвлекался. Было видно нежелание и даже некоторую лень, при занесении записей в книжку. Но он был из тех, кто может пересилить себя, особенно ради уплаты долга.

«Итак, Я Джошуа, мне двадцать… пять? Шесть? С тех пор, как я попал в этот мир, для меня счет времени стал абсолютно ненужным. Дни рождения свои я также не отмечал, тем более, в этом мире летоисчисление очень уж отличается от привычного мне.

Да, я попал сюда из другого мира. Там не было магии, и в целом ничего интересного. Там сила решала все, как и в любом другом месте, вот только если здесь твою силу тебе дает твой экстраординарный ум, то там, откуда я родом…

Я рос физически слабым ребенком, болезненным. На уроках физической культуры в списке занимал последнюю строчку. Вскоре, как обычно бывает, более сильные ребята это заметили и начали надо мной издеваться. Ни учителя, ни родители естественно не могли бы что-то сделать, даже если бы знали, а если и знали, то активно не замечали.

Так, год за годом во мне взращивалась ненависть.

Помимо школы, дома меня ждал настоящий ад. Отец, будучи мастером спорта по греко-римской борьбе лелеял мечту, что единственный сын пойдет по его стопам. Но как же он был разочарован, когда понял, что из меня не только не выйдет толкового спортсмена, но и в целом, я вынужден буду прожить жизнь в полуинвалидном состоянии. Мои кости ломались от легкого удара, а кожа была настолько тонкой, что любая царапина оставляла порез. В довесок ко всему — плохая свертываемость крови, отчего остановить ее было очень сложно. Постоянные кровотечения из носа, головокружение, неспособность поднять даже чертов портфель с учебниками. Это все угнетало, заставляло злиться. На родителей, одноклассников, учителей и в конце концов на судьбу.

Мать должна была бы защищать меня. Все-таки я первый ребенок, а материнский инстинкт никто не отменял. Но она прогнулась под тиранией отца, который бил ее за любое неподчинение. Он же и запретил ей как-либо меня защищать. Постоянные крики, злость. Отец винил в моем состоянии мать, на мне он срывал лишь эмоциональный гнев, бить меня боялся, да и думаю, одного удара его тяжелой руки хватило бы, чтобы оставить мое безжизненное тело валяться где-то в саду на заднем дворе.