– Ну а если все же одна какая-нибудь ненормальная субособь не согласится с общим решением? – настаивал Максим. – Если она все-таки останется при своем мнении? Тогда как? Ей – или им – приходится подчиняться большинству? Или, может, старейшинам? Не хочешь же ты сказать, что у вас не бывает оппозиции?

– Именно это я и хочу сказать, – отрезал Мау.

– Но послушай, ведь так не бывает…

Мау тяжело вздохнул. Совсем по-человечески.

– Иногда – да. Очень редко. Ты верно заметил: только ненормальная субособь может возразить против оптимального решения. И у нас случаются дефекты… или болезни. У нас нет ни микробов, ни вирусов, наши болезни чисто информационные. Время лечит. Но дефект одного – трагедия для всего моего народа. Не надо улыбаться, это правда. Мы отличаемся от вас уже тем, что в наших средствах коммуникации нет места недоговоренностям и эвфемизмам. Трагедия есть трагедия, мы все ее чувствуем. Странно и дико даже помыслить о принуждении. И все же… словом, изредка применяется специальная процедура.

– Какая же, если не секрет?

– Временное изгнание. Сложный организм или надорганизм избавляется от больной субособи, предварительно переведя ее память в латентную форму. Субособь становится особью-младенцем, опускаясь на уровень наших далеких предков, какими они были три-четыре миллиарда лет назад, и свободно путешествует в космическом пространстве. Постепенно она вновь обретает память и полноценный разум. Иногда на это требуются сотни ваших лет, иногда сотни тысяч. Без полноценного разума, без полной памяти о знаниях, накопленных нашим народом, особь может погибнуть, что иногда и случается. Она может улететь на сотни световых лет и не найти обратной дороги. Она может потерять подвижность вследствие голода и в конце концов врезаться в любое из множества твердых космических тел или упасть на звезду. – Мау снова вздохнул. – Наконец, эта особь может повстречать в своих странствиях примитивный планетолет иной цивилизации и попытаться понять ее представителей…

11

11

Годы хороши, когда они впереди. А по поводу прожитых лет можно сказать разное. Кто-то сладко ностальгирует, вспоминая удачи; кто-то при мысли о безвозвратно упущенном ругает себя, окружающих и подлюку-судьбу. Вот только Времени до всех этих излияний нет никакого дела. Время существует не для людей. Оно просто существует. Из семечка льна может вырасти стебель; его сожнут, вымочат и истреплют. Затем из него и ему подобных соткут холст, на котором живописец волен изобразить хоть «Даму с горностаем», хоть «Черный квадрат». Но нелепо считать, что природа создала лен специально для нужд живописцев, а не, скажем, под пищевые потребности саранчи. Время – тот же холст, и пиши на нем что хочешь, коли есть охота. Колдуй с цветом, добивайся идеального совершенства линий. А нет – пусти это дело на самотек, все равно ведь что-нибудь напишется самой жизнью. Понравится ли оно тебе, нет ли – вопрос второй.