И Димитрий снова отправился в путь. Помотавшись несколько месяцев, он оказался в литовском городке Брагин, и тут ему улыбнулась удача: он смог устроиться сокольничим к князю Адаму Вишневецкому, владельцу этих мест. Поскольку юноша прекрасно ездил верхом и в своей прошлой жизни не раз принимал участие в королевской охоте, выполнять эту работу для него не составляло труда. В его ведении находился Соколиный двор, где разводились кречеты, соколы и ястребы. Наравне с девятью другими сокольничими Димитрий кормил птиц, ухаживал за ними, обучал их. На княжескую охоту брались чаще всего соколы, с красотой полета которых другие птицы соперничать не могли.

Охоту князь Вишневецкий любил, и царевичу часто доводилось его видеть. Он был высок, широкоплеч, лет тридцати пяти, с коротко стриженными волосами и лихо закрученными усами.

Пан Адам, в свою очередь, приметил молодого сокольничего: тот держал себя почтительно, но с достоинством, без подобострастия и угодничества. «Ему бы самому князем быть», – не раз думал Вишневецкий, глядя на гордую осанку юноши.

Несмотря на частые встречи с паном Адамом, возможности открыться ему все не представлялось. Время шло, со дня отъезда Димитрия из монастыря минуло два года, а он ни на шаг не приблизился к своей цели. Устав ждать счастливого случая, царевич решил действовать сам.

В августе 1603 года княжеского духовника позвали к умирающему слуге. Войдя в прохладную комнату, которая располагалась в подвале Брагинского замка, он увидел лежащего на кровати бледного юношу. Священник осторожно подошел и сел на стоящий рядом с постелью стул.

Наблюдая за ним из-под ресниц, Димитрий мысленно улыбнулся: «Какое горестное выражение лица… Он меня жалеет. Не зря я двое суток не ел и не спал, выгляжу хуже некуда».

Он открыл глаза и тихо заговорил:

– Похоже, отец, пришел мой смертный час. Я хотел бы покаяться в своих грехах.

– Говори, сын мой.

– Я называл себя ложным именем и всю жизнь вынужден был скрываться. Меня зовут не Иван Прохоров. Я – Димитрий, сын царя московского Иоанна. Дядья мои и братья Романовы обманом заменили меня похожим мальчиком, который и был убит. И грех этот, батюшка, мучает меня всю жизнь.

Димитрий говорил долго, и хотя голос его был слаб и часто прерывался, история казалась весьма убедительной. Закончив свой рассказ, он добавил:

– Прошу тебя, отец, исполни мою просьбу: в изголовье моей постели спрятаны бумаги, передай их князю, когда я умру. Пусть убедится, что слова мои правдивы, и похоронит меня с почестями, достойными особы царской крови. Коли не дал мне Господь жить в соответствии с моим положением, так пусть хоть после смерти получу я то, чего достоин.