— Доверяю. — Танар'ри стал серьёзным. — Но видишь ли… Гэллаис — он верный пёс императора. Ещё в детстве его приставили присматривать за мной, учить. За эти годы мы сблизились и стали друзьями, однако я отдаю себе отчёт, что по-настоящему он предан лишь императору. То, что знает Гэл, через некоторое время будет знать и отец. А вот тут мне хотелось бы избежать точек давления. Ты — половинка моего сердца, Ника. Ради тебя я сделаю всё. И меня уже поймали: придётся пойти на бал. Хорошо, что отец не наглел, не стал настаивать на бо́льшем. Да и в целом его приказ звучал как просьба.

— Да уж, — я припомнила тот момент. — Но, может, ты ошибаешься на его счёт и авторитарность просто желание заботиться?

— О, нет! — Танар'ри смеётся. — Просто ты его пока мало знаешь.

— Мне вообще с императорами общаться не приходилось, — тоже смеюсь я и Дан заворожённо гладит меня по лицу, целует в губы.

— Красивая. Добрая. Умная. Нежная. Моя, — хрипло говорит он и снова целует. — Одевайся, нам пора.

— Куда? — недоумеваю я.

— Лекция у тебя, — коварно сверкнул глазами дракон. — И… выбирать платье.

 Несколько дней пролетели незаметно. Всё это время я ходила на лекции, училась, встречалась в свободное время с Даэлем и друзьями, предпочитая для встреч «Альтрийское гостеприимство», и готовилась к намеченному императором балу. В академии стало намного легче дышать, после того, как приструнили Трию Кьюрсон; злобная драконесса сверлила мою персону прожигающими взглядами, однако близко не подходила и я временно успокоилась. Тем более грядущий бал тревожил меня гораздо больше, чем злопыхательница. Как себя вести, чтобы не опозориться, придётся ли танцевать у всех на виду, показательно (а то, что все будут глазеть — несомненно), что одеть… Волнений миллион. Танцевать я любила, только до этого вальсировала лишь в своё удовольствие, не под прицелом, но, хвала богам, Даэль обещал постоянно быть рядом. И с платьем он уже помог, как собирался. Нежно-голубое, роскошное, с тонким шитьём и из невесомого материала — настоящий шедевр. Кажется, я утратила дар речи, когда увидела его. Лиф, словно сотканный из сотен крошечных лепестков плотно прилегающих друг к другу, как перчатка обволакивал фигуру до талии, лепестки начинались с груди, оставляя свободными плечи, узкими клинышками сбегали на бёдра, рисуя узор. Кружевными полосочками обозначали приспущенный рукав. В центре каждого листочка мерцала капелька «росы». Держалось платье на тончайших бретелях, а юбка воздушно разлеталась в стороны, будто созданная из чуть более плотного, чем воздух, материала.