– В Вашем положении, госпожа, противопоказаны подобные вещи! – спокойно сказал он, повернулся, подобрал свою украшенную шипами дубину и пошёл к своему коню. Мари опустилась на землю и виновато пробормотала:

– Прости меня! Я Курихара Мари…

– Я понял, – отвечал ей Борис. Он был уже в седле.

– Прощайте, госпожа Курихара! – он скрылся в лесу, и Мари осталась сидеть на поляне одна, тяжело дыша, прижимаясь мокрой от пота спиной к широкому стволу дерева. «Вот значит, какое оно, новое творение Мартина!» – подумала она.

В Аркан они вернулись только через три дня, когда стало ясно, что разгромленная армия мятежников, развалилась на столь маленькие группы, что искать их стало бессмысленно. По прикидкам Бориса, их потери после сражения раза в два превысили непосредственно боевые. Он ещё раз поразился той абсолютно холодной жестокости, с которой госпожа Катрина стремилась уничтожить всех своих врагов, не давая пощады никому из них. Восстание, бывшее по-сути разборками конкурирующих фирм, завершилось полным поражением мятежников.

Эпизод 13. То, что правильно

Эпизод 13. То, что правильно

Борис проснулся и сел на постели. Он проснулся так, как он просыпался всё последнее время, как будто выныривая на поверхность холодной чёрной реки, берега которой он видел, но дотянуться до которых у него никогда не получалось. Высокий потолок губернаторской спальни терялся где-то во мраке над его головой. Слева от него сладко посапывала во сне Катрина, свернувшись клубком, похожая на большую сытую кошку. Глядя на неё, Борис думал, что её совершенное тело никогда не станет старым, почему-то он был уверен, что она навсегда останется такой как сейчас, самой красивой женщиной, что он видел в своей жизни. Первые моменты обладания Катриной вскружили ему голову, то что такая женщина, как она отдалась ему, стонала, рыдала в его объятиях сперва льстили его самолюбию, но теперь глядя на неё, он отчётливо осознавал, что они совершенно чужие друг другу и что их ничего не связывает кроме постели. И ещё он с необыкновенной остротой ощущал своё предательство, и все его мысли о том, что расставшись с Лилианой, он, таким образом, защищает её, теперь казались ему жалкими оправданиями собственной слабости.

– Что я здесь делаю?! – прошептал он, ком подкатил к его горлу и Борис вдруг отчётливо понял, как ему нужно поступить. Осторожно, стараясь не разбудить Катрину, он встал и начал одеваться. Он уже застёгивал рубашку, когда губернатор спросила его:

– Куда ты идёшь, Барс?

– Я понял, что я должен делать! Я знаю теперь, где хочу умереть! Простите меня, госпожа губернатор! – отвечал Борис, не оборачиваясь.