Наставник всё глубже погружался в пучины безысходности, его взгляд потух и стал безжизненным. Он всё сильнее понимал своё бессилие что-то изменить и неминуемый конец затянувшейся истории. Он ощущал, как с каждой секундой ниточка надежды всё быстрее ускользает сквозь его ослабшие пальцы.

– Ты прав, мы точно не знаем причин происходящего, как и многого другого, и, возможно, где-то ошиблись, – тихо и печально ответил он. – Если бы мы только знали все уловки врага, все его методы, планы и мысли, мы бы давно победили. Но, увы, Система столкнулась с самым трудным и коварным испытанием за всю историю и оказалась не готова к нему. Мы понимали, как действовали Унис и Кукольник, как они обращали людей на свою сторону, но недооценили их, были слишком самонадеянны. Они всегда искали таких людей, как ты, Стил, с очищающим пламенем в сердце, лелеяли этот огонь, направляли, а затем превращали его в выжигающий всё на свете пожар. Посмотри, кем ты стал, и вспомни других его кукол. Ты с остервенением в глазах уже готов убивать невинных и своих коллег во исполнение его планов, во имя его нелепой сказки. Друзья стали врагами за краткий миг, а бывшие враги – главной путеводной звездой. Но печальнее всего то, что ты не чувствуешь за собой вины, не чувствуешь раскаяния или сожаления, ты убиваешь с лёгкой руки снова и снова.

– Но это вы научили меня убивать без сожалений. О каком раскаянии вы говорите? Вам не нравится, что порождённое вами чудовище теперь обернулось против вас?

– И это тоже, – тихо произнёс Наставник, выдохнув огромное облако пара и поёжившись на морозе.

С болью в сердце я посмотрел на склонившегося и сдавшегося старика и вспомнил о Шолохове. Чем-то он напоминал того престарелого Стража, кого я знавал раньше. Такой же потерянный и преданный всеми, просто старик, разочаровавшийся в том, во что верил и чему посвятил всю свою жизнь.

– Я всегда хорошо к вам относился, Наставник, с уважением и почтением, я считал вас примером для подражания, настоящим кумиром и просто обожал ваши уроки. Я не желаю вам зла или кому-то ещё.

Я на секунду замолчал. И это позволило старику вставить слово:

– Я знаю, Стил, знаю.

– Вы считаете, что я запутался и нуждаюсь в спасении, но это вы заблудились во тьме и не желаете видеть очевидного. Дело уже давно не в Системе или Кукольнике, не в том, кто прав или виноват в этой войне. Сейчас перед нами стоит самая важная и самая трудная задача – спасти всех, кто остался в живых. Только это важно!

– И как ты собираешься их спасти? Уничтожив Систему? Только этого Кукольник и желает всеми доступными средствами. Что ты предлагаешь? Вывести людей из Системы и уничтожить всё, что мы построили, всё, ради чего жили и куда стремились не одну сотню лет? И что же нас ждёт снаружи? Новый виток ада на земле? Наше выживание возможно только здесь, если будем совместно бороться за счастливое будущее, за наше будущее. Разве не об этом мы мечтали, не об этом с тобой говорили? Наша жизнь неразрывно связана с Системой, спасём её – спасёмся сами.