— Все же я не невидимый. А жаль, — подумал я и начал рассматривать новоприбывших. Кроме двух бойцов еще двое тоже были военные. Их форма была другой, и оружия у них не было. На их шлемах были нарисованные красные кресты и в руках несли сумки с такими же знаками. Еще трое были одеты в черные костюмы и галстуки. В руках они держали облегченные штурмовые винтовки. Последним человеком, что приближался ко мне, была женщина в белом платье, что развеивалось от сильного ветра, созданного лопастями вертолета. Ее лица невидно. Ее черные длинные волосы закрывают его, но почему-то оно мне кажется таким знакомым. Такое ощущение, что я знаю кто эта женщина. Я помню, что всегда ее искал в толпе прохожих. Помню, что всегда надеялся, что бы она посмотрела на меня, похвалила, признала мои заслуги, порадовалась моими успехам. Но лицо этой женщины всегда было спокойно и холодно. Сама она никогда не была многословной. Так почему же сейчас на ее лице слезы? Я впервые вижу, как она плачет.

— Мама, не плачь, — тихо сказал я. В этот момент она подошла и обняла меня. Мне тоже стало очень грустно. Слезы снова начали течь по моим щекам.

— Прости, но я, кажется, сломал все игрушки, что ты мне дала, — тихо сказал я ей на ухо. В этот момент за горизонтом, откуда я пришел, небо вдруг покраснело, и прогремел страшный взрыв.

Проснувшись и едва открыв глаза, я понял, что лежу на полу, и моя голова просто раскалывается от невообразимого похмелья. И снова этот сон. Давно такого не было. Я попытался подняться и головой ударился об стол.

Полежав еще несколько минут под столом, я собрался с силами и медленно выполз. Затем также неторопливо встал, держась за голову. Рукой на своей голове я нащупал большую шишку и даже не одну. Неужто я так сильно ударился головой об стол? Может быть, но почему шишек несколько от одного единственного удара?

Мой мозг так же не спеша включался в работу. Через несколько мгновений вспомнились вчерашние посиделки за столом. Голова сразу заболела еще больше от того, что я вчера поссорился с Азой и ее подружками и попытался и всех выставить вон. Теперь можно с минуты на минуты ждать людей отца, что препроводят меня в милый дом.

— Дом!? — Я неспешно осмотрел свою квартиру и не узнал ее. Несколько сломанных стульев, сломанная дверь шкафа, разбитый сервант. На полу куча битой посуды. Остатки торта прилипли к стене, будто кто-то его туда повесил как украшение. Занавески и шторы уже не на своих местах. Теперь они впитывают разлитое красное вино, что растекшись по полу, превратилось в большую красную лужу.