– А что Крысуля говорила, когда полковник в экспедицию картографов навязал? – спросил Евдокимов. – Долго, помниться, говорила. Убедительно. Не нужны ей, мол, никакие картографы. Может быть, ей это все сейчас и повторить?

– А ты помнишь, что она говорила еще? – спросил Мигулин не без ехидства.

– Нет, но мы вспомним все это вместе.

– Не напрягайся, я напомню. А говорила она, что ей живые люди не нужны. Живые! А Леху она убьет. Вот и решение проблемы.

Стало как-то совсем печально.

– Без поллитры не разобраться, – постановил майор. – Вася, организуй, дружок, бутылку. Думать будем.

И адъютант вылетел из комнаты с такой скоростью, будто эта бутылка водки действительно могла помочь попавшему в беду товарищу.

Майор посмотрел ему вслед и поморщился.

– Как я этих мажоров не люблю. Папенькин сынок. Полковник себе-то, небось, это сокровище не оставил, сплавил мне.

– Вроде не наглый, – с сомнением проговорил Евдокимов. – Ленивый?

– Хуже! Да ну его к негру в это самое… не о нем речь. Думайте, как дурака Леху выручать.

* * *

По дороге адъютант схватился за телефон.

– Леха, ты только не волнуйся. Тут на тебя запрос пришел от некромантов, полковником уже подписанный. Но майор созвал целый консилиум, они обязательно придумают, как тебя не отдавать. – проорал он на одном дыхании и отключился.

Леха ошарашенно застыл, глядя на умолкший телефон. Ядрена вошь! Вот ведь не ожидал он от майора такой подлянки. Вроде приличный мужик, и на тебе! Не поймешь его – то в картографы не отпускал, теперь из картографов не отпускает. Черт-те что!

Да ладно… Против приказа полковника так просто не попрешь. В крайнем случае, он, Леха, звякнет Крысуле. А та к полковнику сходит. Хоть и не хотелось бы начинать службу на новом месте с воплей о помощи.

* * *

Когда Васька прибежал с бутылкой водки, настроение в кабинете у майора было уже приподнятым.

– Ну, ты голова, Серега, – весело излагал майор, тыча в Мигулина пальцем. – Просто-то как. Эта стерва чванится, что работает только с добровольцами? Чванится! Так что парню достаточно просто отказаться. А там уж мы на нее надавим!

– Но ведь этот отказ придется занести в личное дело, – осторожно напомнил Евдокимов.