Раздался хрип.

– Ты был плохим мальчиком? – весело прошипел голос. – Ты разозлил других охранников и должен отправиться в наказание к отбросам?

– Я не охранник, – тихо ответил Лиам.

– Ну-ну. Значит, мой новый сосед по камере?

Руки Лиама сжались в кулаки.

Я сбросила свое оцепенение.

– Он тоже не из подонков, – услышала я свой голос. – Не из таких, как ты.

Волосатые руки протиснулись сквозь решетку, а за ней появилось изможденное лицо.

Не проявляй никаких эмоций. Он не должен увидеть мой страх.

Когда взгляд мужчины встретился с моим, он широко ухмыльнулся, обнажив свою неопрятную челюсть и неполный ряд зубов. Он выглядел таким же худым, как и Агния, но в нем было что-то еще. Безумный блеск в полупрозрачных светлых глазах. Очень медленно он облизнул губы. Я заставила себя сохранить спокойное выражение лица.

– А ты кто, малышка? – жадно прошептал он. Между тем из соседних камер тоже послышались шорох и тихое покашливание.

Я посмотрела прямо в лицо отвратительному типу и сделала еще один шаг, игнорируя предостерегающий взгляд Лиама.

Весь сдерживаемый гнев, беспомощность и отчаяние, кипевшие во мне, вырвались наружу. Он был сторонником Асфалии. В памяти промелькнули слова Уилла, когда мы едва оторвались от преследователей по дороге на мои похороны. Асфалия была культом, который поклонялся одаренным, как богам. И видел во мне порождение ада. Опасность для системы. Что-то, что должно было быть уничтожено.

Я смотрела ему прямо в глаза и молилась, чтобы мой голос не выдал меня.

– Твой худший кошмар.

На мгновение воцарилась тишина, потом мужчина разразился громким хохотом, а из соседних камер раздался негромкий ропот.

Я открыла рот, собираясь сказать больше, хотела заставить мерзавца принять меня всерьез, как он вдруг застыл посреди движения.

В одну секунду его лицо изменилось, и он закашлялся, положив пальцы на прутья решетки.

– Подойди ближе, – потребовал он наконец. Жадность в его взгляде исчезла, на ее место пришел голый ужас.