– Мне опять больно.

– Я знаю, малыш. Придётся терпеть. Это скоро закончится, – ответил Матвей, сглатывая вставший в горле комок.

– Я не могу встать, – снова пожаловался Рой.

– Это потому, что ты долго спал, – ответил проводник.

– Не плачь, – вдруг сказал Рой. – Мы справимся. Теперь справимся.

– Я не плачу, просто мне тоже очень больно, – улыбнулся Матвей.

В тот момент, когда он коснулся морды собаки, его словно током пронзило тяжёлой, ноющей болью. Но это была не его боль. Это было то, что чувствовал в этот момент сам Рой. Их связь стала ещё крепче, и теперь Матвей просто забирал у пса часть его болезненных ощущений. Вскоре Рой успокоился и уснул. Откинувшись на подушку, проводник посмотрел на молча стоявшую рядом с кроватью Дану и, тяжело вздохнув, тихо сказал:

– Спасибо. И прости меня.

– За что? – не поняла девушка.

– За всё. Тебе веселиться надо, детей нянчить, а не с инвалидом возиться.

– Ты с папаней поговорил? – насторожилась Дана.

– И с ним тоже, – вздохнул Матвей. – Тут дело не в разговорах. Просто я сам так думаю, а он просто озвучил мои мысли.

– Ну, с генералом всё понятно, – проворчала Дана, испуская тяжёлый вздох. – Для его ненаглядной дочушки всё должно быть самое лучшее. А после гибели мамы и брата он вообще как с цепи сорвался. Решил, что я без его пригляда пропаду или сама о себе не позабочусь. А теперь ещё и ты дурью маешься. Понимаю, молодая, не самая уродливая, здоровая, как кобыла, и выбрала вот такого, пробитого на всю голову собачника. Вот только вы оба забыли один маленький нюанс. Это я тебя выбрала. Я решила связать свою жизнь с этим собачником. И тебе от меня не избавиться. Понял?

Отвечая ему, Дана, встала над кроватью приятеля, выпрямившись во весь рост, расставив ноги и уперев кулачки в бёдра.

– Понял, – кивнул Матвей, не сдержав улыбки, глядя на её позу.

– Я ведь тебя предупреждала после госпиталя, выкинешь ещё один такой номер, и я сама тебя вылечу, а потом убью. Предупреждала?

– Предупреждала, – кивнул Матвей, продолжая улыбаться.

– Чего ты лыбишься, поганец?! – возмутилась девушка.

– Радуюсь.

– Чему?