У Наташи замерло сердце. Но, по крайней мере, Максим жив... Это самое главное.

Сволочи змагары. Выродки проклятые. В первый же день... подумала она.

Доктор вздохнул и сказал:

— Я ведь знаю Максима Григорьевича, правда, заочно. Мой учитель, Валентин Макарович, говорил, что у него два внука — Александр и Максим... Фото, помню, показывал — Максим на присяге, в начале срочной службы. А потом внезапно ушел, через полгода, супругу всего на год пережил. Светлая память им обоим, работали до последнего. Такая потеря... Прекрасные люди были. Врачи с большой буквы. Множество людей спасли... раненых «афганцев» в свое время...

— К сожалению, не довелось быть с ними знакомыми, я встретила Максима полтора года назад, когда их уже не было... — грустно произнесла девушка. — Спасибо... спасибо вам... — Когда можно с ним увидеться?

— Днем, очевидно... Сейчас в любом случае нельзя, он еще не пришел в себя.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила Наташа.

Повернулась к отцу, обняла его и расплакалась.

Углич, 11 августа 2020 года

— Вань, а что вообще в Белоруссии происходит? — поинтересовался Дашкевич у Смирнова. — Ты историк, философ, политолог, экономист, юрист... правильно? Твое мнение? Я уже запутался. Одни одно говорят, другие другое...

— Отвечу без лакировок: фашистский мятеж, — уверенно произнес Иван.

— Именно фашистский? — возразил Денис. — Есть и те, кто нынешний режим в Белоруссии называет фашистским. Я это не утверждаю, но такое мнение есть. Там довольно жестко подавляют оппозицию, вообще, говорят, слова лишнего нельзя сказать.

— Ну, так понятно, что и такие ярлыки будут вешать. В оппозиционных каналах, особенно сейчас, когда всё бурлит, иного и нельзя встретить. Но надо смотреть, кому что выгоднее. Важно, кого подавляют. А подавляют только противников власти, по сути, выступающих за то, чтобы общество разделилось на тех, кто грабит, и тех, кто отдает грабителям последнее. Как говорил Ленин, за каждым политическим действием нужно уметь видеть интересы того или иного класса. Есть только два класса — собственников и трудящихся. Первые распоряжаются личными судьбами, трудом других, созданными ими богатствами, направляют своей волей развитие общества по тому пути, который лично, в шкурном понимании, считают нужным.

— Но они, со своей стороны, управляют, сплачивают всё общество в одно целое, действующее как единый механизм, — сказал Игнатенко.

— Да, есть такое, это объективная функция господствующего класса, вытекающая из общественного характера производства и разделения труда. Да и просто с обыденной точки зрения, представители правящего класса на всех уровнях вырабатывают решения по производству и распределению, проводят их в жизнь, не допуская разброда, разруливая конфликты интересов, в основном по принципу «кто победил, кто оказался сильнее или договорился, тот и добивается своего». Проблема заключается в том, что, как я уже сказал, они делают это не в интересах всех совокупно, а исключительно в интересах себя лично, узкой прослойки. То есть общество трудится, а плоды труда пожинают только господа. В марксизме это называется противоречием между общественным характером производства и частным характером присвоения. При классовом обществе одни люди фактически должны становиться почвой, удобрением для удовлетворения прихотей и похотей других. И не лучших объективно, не победителей некоего соревнования, а просто тех, кому отведена такая роль исходя из уже имеющегося капитала, связей, родственного положения. И это происходит несмотря на то, что те, кому выпало стать топливом, фактически обладают тем же потенциалом творить новое, что и те, кого они вынуждены подпитывать. Это недопустимо. Так было на многие тысячелетия, но пламя Октябрьской революции растопило лед, и весь мир увидел, что можно и нужно жить по-другому.