— То есть ты считаешь, что нынешнее белорусское государство нужно поддерживать не только с точки зрения предотвращения украинского сценария, но и с точки зрения построения справедливого общества... — сказал Дашкевич.

— Да, конечно. И еще оно ценно одним, пусть и не сразу видимым обстоятельством. Стабильное, пусть и подверженное внешним ударам, существование этого, в общем, дружественного к простым трудящимся строя, с мощным госсектором, весомой социальной поддержкой — и в то же время с частично допущенными рыночными механизмами доказывает одну крайне неудобную для многих истину. То, что само по себе наличие рыночных механизмов внутри социализма отнюдь не ведет к контрреволюции. Конечно, в самодостаточной социалистической стране надо всегда держать курс на сворачивание подобного, но тут главное, есть ли за этим укладом надлежащий контроль, не служат ли рыночные механизмы инструментом паразитирования на экономике и усиления частных центров накопления могущества за счёт общества. Если всё с этим в относительном порядке, то мы видим, что такой строй может держаться до тех пор, пока верховная власть не перерождается. И если не перерождается, если будет обеспечена преемственность курса, то такое социальное состояние теоретически может продлиться неопределенно долго. А что из этого следует? То, что СССР вовсе не был обречен. То, что решающий вклад в падение социализма внесли не рыночные механизмы, а их деструктивное использование. В конечном итоге решающую роль сыграло прямое предательство, саботаж на уровне высших эшелонов власти и КГБ.

— Логично, — согласился Гена. — Белоруссия это ведь госкапитализм?

— Ну, если Ленин называл социализм государственным капитализмом, только направленным на пользу всего народа, то по структуре собственности да, госкап превалирует. Вопрос только в том, в чьих интересах. Там, и я говорил на эту тему, нет паразитического олигархата, то есть коллективного грабителя и угнетателя народа. Госкап может быть разный. Или, как в Белоруссии, в интересах народа, то есть почти социализм. Или в интересах узкой прослойки, как в России, Казахстане, Азербайджане, большинстве республик Средней Азии.

— А влияет ли как-нибудь существование Белоруссии на то, что происходит в России? — уточнил Денис.

— Я склоняюсь к тому, что скорее да, чем нет. Хотя на первый взгляд это и неочевидно. Помните, я говорил о советской тени? Над Россией есть белорусская тень, хоть и не очень заметная. Она проявляется хотя бы в том, что владельцы России не смеют понижать жизненный уровень населения существенно ниже, чем в Белоруссии. А то возникнут неудобные вопросы. Белоруссия стала окном для тех россиян, кому антиконституционным образом закрыли выезд за границу. Правда, в этом году Россия ввела даже в Белоруссию выездные визы. А что касается мира, то над ним с каждым годом усиливается «тень КНР», пока тоже не слишком заметная. В Китае рядовые люди становятся всё зажиточнее, что немыслимо для капиталистических стран, где, несмотря на развитие производительных сил и рост производительности труда, взят курс на сознательное ограбление масс и радикальное обогащение верхушки. Вообще, Китай, хочет он этого или нет, становится узлом, где сойдутся все главнейшие социальные противоречия планеты, — и это произойдет уже в ближайшие десятилетия.