— Они говорили одно, а делали другое...

Смирнов внимательно всмотрелся в веснушчатое лицо оппонентки и произнес:

— А я знаю истинную причину твоей ненависти. Хочешь, скажу? Ты коммунистов ненавидишь не за лицемерие, а за потолок. Да, за потолок. За то, что при коммунистах он хоть и высокий, как у тебя... при твоем деде-парторге, но он всё же есть. Ты думаешь, что раз твой предок таков, что смог стать высоким начальником, то при капитализме он достиг бы гораздо большего, в десятки раз? Так ведь? Ты думаешь, что при капитализме ты с твоим фамильным потенциалом стала бы госпожой, владелицей виллы, не нужно было бы впахивать на инженерной должности? Вышла бы замуж за какого-нибудь богача под стать твоей семье в том вымышленном мире? Так надо об этом прямо говорить...

Дуповская вспыхнула и заорала — так, что за соседними столиками перестали говорить и с любопытством уставились:

— Да ты... коммуняка... Вы все жалкие, и ты тоже... Сначала я, как только тебя увидела, даже пожалела, как собачку какую-то... Вы неприспособленные для жизни, а обвиняете в своей неустроенности других, норовите общество переделать, заставить людей жить в каком-то равенстве! А теперь скажу — я ненавижу тебя! И всех вас, коммуняк, ненавижу! Ты мразь! И все вы — мрази!

— Всё, всё! Хорош! — поднялся Давыдов.

— Да, действительно, что это вы тут... — сказал его коллега Демьян Паршин. — Праздновать надо, а не ругаться.

Углич, 18 ноября 2020 года

— Понимаете, товарищи, то, что произошло сорок два года назад в этот же день, представляет собой серьезный «скелет в шкафу» современного капитализма, — сказал Иван. — С одной стороны, официально утверждается, что это было массовое ритуальное самоубийство. А, с другой стороны, это как бы неофициальный посыл всем — там красная линия, и если пойти в эту запретную зону, и если такое объединение станет успешным, то его без излишних дискуссий уничтожат извне. Вместе с людьми, физически. Даже если они не будут протестовать, устраивать забастовки, готовить заговоры и революции.

— Тут что-то очень важное. И в то же время странное... — произнес Гена. — Ведь Штаты исторически формировались в том числе как множественные поселения приверженцев тех или иных сект, течений в протестантизме, которые на исторической родине, в Британии, не имели должной свободы. А тут — такая реакция...

— Это немного другое, — возразил Смирнов. — Все замкнутые общины, в том числе религиозные, все гетто, диаспоры — они стратифицированы. То есть существует, грубо говоря, элита и быдло. Классовое общество в миниатюре. Есть вожди или владельцы капиталов, которые решают судьбы всех остальных в своих интересах, кардинально отличающихся от интересов сообщества в целом. И есть те, кто пашет на верхушку. А члены «Храма народов» фактически впервые в обозримой из наших дней истории смогли сформировать общину на эгалитарных принципах. Причем, в отличие от тех же иудейских кибуцев, открытую всем желающим, готовым соблюдать общие для всех правила.