Александр усмехнулся тоже. Нахлынули воспоминания, правда, не очень приятные. Не так уж много времени прошло с тех пор, как в своем родном Люблино он настойчиво пытался влезать в местные неформальные группировки различного толка, но тогда стать для людей авторитетом, вожаком так и не получалось. И с легким сердцем Увалов сдавал «органам» прежних товарищей, отвергнувших его амбиции...

— И мы, как вы помните, пошли на определенный гамбит. Взять того же Заходько. Он, один из Вершителей, будучи смертельно больным, добровольно вызвался набить цену вам лично. Хорошо получилось у нас всех... С этой бобруйской ... — «Нюрой-Воблой». Это чтобы вы обрели репутацию, будто не боитесь даже самых высоких небожителей. А тем временем мы, если это было необходимо, потихоньку сажали, маргинализировали и устраняли неподконтрольных нам оппозиционеров и лидеров мнений. Сразу, как только вас посадят, в пиар-жертву принесут аж целый неудачный дворец-долгострой... тот самый, разумеется, который вы недавно озвучивали. И всё ради вас, ради вашей ныне уже непревзойденной репутации, взращенной нами с таким трудом и с такой тщательностью.

— Ага... — сказал «преемник».

— Понимаете, Александр Борисович, определенная крикливая общественная прослойка оппозиции жаждет нового сильного молодого вожака. Фюрера. Да, фюрера. Эта прослойка устала от постоянных неудач с попытками изменить видимые принципы существующего режима. Она готова некритично, до истерики, поддерживать того, кто, по её мнению, способен потенциально что-то изменить. И она до исступления ненавидит не только противников, но и тех, кто сомневается, пытается что-то рационально объяснить.

Скворцов снова захохотал.

— Но на самом деле этим бедолагам ровным счетом не о чем беспокоиться. Не надо дергать за ботву, чтобы репка выросла быстрее. Всему свое время. И однажды самым естественным образом прежний аватар уйдет, как слетает отжившая свое листва. И придет новый. Непременно альфа-самец по внешнему виду — в России по-другому нельзя, люди типа жалкого Димона годятся только на конституционные прокладки. И вот эта массовка, наконец, дождется своего звездного часа — и станет живой декорацией, сакральной жертвой, небесной сотней. И с радостью сложит голову за то, чтобы всего-навсего обновился аватар нашей абсолютной власти. Всё уже расписано. Никаких проблем не предвидится. Всё общество — послушная глина в наших руках. Так есть — и так будет всегда, во веки веков... О, уже подъезжаем к Бранденбургу...

— ...Ну, господин преемник, вперед, — сказал Скворцов. — Все уже уселись, ждут.