– Конечно, я осмотрю ее, – пообещала Ханна. – Только дай мне время одеться и захватить саквояж.

– Ей совсем плохо, – слегка шепелявя, пролепетал мальчик, в больших голубых глазах блестели слезы. – Кашляет и кашляет. И лоб очень горячий.

– Мы дадим ей лекарства, и все пройдет, – заверила Ханна, затем заметила Фэллон и представила своего собеседника: – Это Бобби. Его мама заболела.

– Очень жаль это слышать.

– Она плохо себя чувствовала и отправила меня за врачом, – мальчик уставился на Ханну большими голубыми глазами. Вряд ли он был старше шести или семи лет. – Ты можешь ей помочь. Идем со мной.

Фэллон попыталась утешить малыша, положив руку ему на плечо, но он отшатнулся и прижался к Ханне.

– Где твоя мама? – спросила Избранная, отчасти удивленная, что не в состоянии разглядеть в душе Бобби ни света, ни тьмы. Лишь невинное круглое личико. – Снаружи ждет мой скакун. Он может отвезти нас всех очень быстро.

– Нет! Только Ханна! Идем со мной сейчас же!

– Успокойся, сейчас иду. Все в порядке, – медсестра рассеянно улыбнулась Фэллон и посмотрела на нее пустым взглядом.

– Конечно, не буду мешать.

Фэллон резко оттолкнула Ханну и ударила по мальчику волной магии. Он дико завопил, а голубые глаза стали черными, как вороново крыло.

– Это моя добыча! – закричал Бобби, и из детской ладошки в сторону одурманенной девушки устремилась струя пламени.

Фэллон перехватила ее и уничтожила. Затем быстро вскинула щит, подставляя под следующий сгусток огня, направленный уже в нее.

– Думаешь, что сможешь одолеть меня, чертенок?

– Она моя! – взвыл мальчик, с ненавистью молотя кулачками по невидимому барьеру. – Отдай! Я приказываю! Верни мою добычу!

– Катись к черту! – парировала Фэллон, краем сознания отмечая, что сзади слышится звук приближающихся шагов, и крикнула: – Не подходите!

– Так нечестно! – из черных глаз потекли слезы ярости. – Ты злая. Я все расскажу, и вы все умрете! Вы все будете гореть, гореть, гореть!

– Теперь я тебя вижу. Вижу тьму в твоей душе.

– Она сожрет и тебя. Ням-ням – и все! – маленький чертенок визгливо расхохотался и попытался переместиться в пространстве, но не сумел и принялся недоуменно озираться. Затем, к изумлению Фэллон, повалился на пол и принялся молотить по нему руками и ногами. – Гадкая, гадкая тварь! Пусти меня домой! Немедленно, сволочь!

– Вот невоспитанный ребенок. Ты не вернешься домой, пока не успокоишься. Кто тебя послал сюда?