Весь мой опыт твердит, что не надо вмешиваться, что всякий раз, когда я пытаюсь помочь, начинаются неприятности, однако выхватываю кинжал и бегу на шум.

Крики становятся громче. Я набрасываю капюшон и крадусь в тени на краю поселения. Выглядываю из-за разваливающейся кирпичной стены и вижу, как пятеро вооруженных мужчин терроризируют молодую чету с маленьким ребенком.

Муж с женой похожи на путников, возможно, возвращающихся домой. Они умоляют банду поверить, что у них нет никаких монет. Мне становится тошно. Этим людям не нужны деньги, им хочется жестокости. Я знаю, потому что помню, как Адлер и его свора чинили разбой просто ради жажды крови. Мою ярость уже не сдержать.

Кто-то тянется к женщине, и она шарахается в сторону, закрывая ребенка своим телом. Муж делает шаг вперед, чтобы защитить их обоих, получает сильнейший удар в подбородок и падает навзничь. Женщина бросается к нему, и я вижу, что она молит бандитов оставить их в покое и дать пройти с миром.

Больше я не могу взирать на это отстраненно. Я представляю другую супружескую пару, другого ребенка, на которых жестокие люди напали много лет назад. Моя мать сражалась насмерть, чтобы защитить меня, и не сумела отбиться. Я не могу стоять в стороне и наблюдать, как семью, подобную моей, разрывают на части.

Крики ребенка вонзаются в меня ножами, и я устремляюсь вперед, бездумно, без всякого плана, обрушиваясь на ближайшего негодяя.

Начинается хаос. Никто не ожидал нападения, банда застигнута врасплох. Я успеваю уложить парочку здоровых парней прежде, чем они перегруппируются и забудут про семейство, взирающее на меня с земли так, будто увидели демона-спасителя. Мальчикам захотелось драки? Сейчас они ее получат.

Вся моя злоба, вся досада направлена на этих незнакомцев, и я бью, молочу, пинаю и кусаю с диким самозабвением. В какой-то момент кричу парочке, чтобы они тикали, и, как только вижу, что они в безопасности, окончательно теряю голову, и горечь вперемежку с ненавистью превращают меня в безудержный клубок рук и ног.

До меня не сразу доходит, что на смену каждому павшему от моей руки приходит новый. Они получили подкрепление, их все больше и больше. Удивительно, но мне сейчас все равно. Мне все надоело. Меня тошнит от попыток исправить прегрешения других. Я не в состоянии восстановить Двенадцать островов, это очевидно. Я уничтожила того, кого люблю. Бросила того, за кого вышла замуж. Я скучаю по тем, кого мне уже никогда не вернуть, на меня постоянно давит скорбь. Слишком тяжело.

С жизнью я больше не могу сражаться. Поэтому сражаюсь просто так. Если такова моя судьба, я буду сражаться насмерть.