На Радаге, когда осознал, что остался один, был в бешенстве, меня переполняла просто невероятная ненависть к Коновальчуку и Панфилову. Теперь же на меня обрушилось такое же невероятное, всепоглощающее горе, внутри всё обмерло, сковало льдом.

Умер! Умер! Умер! — женским голосом продолжала звучать в голове эта фраза.

Отошел в сторону от враз ставшего чужим дома и потерянно замер, не зная, что дальше делать. Хотя… взгляд зацепился за фиолетово-розовый дом, возле которого я и остановился. Дом артефакторов Талицких, утопающий в зелени садовых деревьев, с которыми тот любил возиться.

Дед долго не мог понять, что за дар они получили, но в итоге сам дар на помощь пришел, начал сны насылать своим носителям о разных артефактах. Которые, в тот момент — самые простейшие, удалось повторить.

Ну и, действительно чудо: дед Талицкий, его сын и внук — у всех одинаковый дар, видимо не зря у них в семье все умники.

Вот к ним я и направился.

Калитка во двор открыта, значит людей еще принимают.

Прошел по дорожке вдоль клумб с цветами, сейчас не обращая никакого внимания на их красоту, поднялся на крыльцо, не останавливаясь толкнул дверь — не заперта. Попал в небольшой магазин. За прилавком сидел, склонившись и увлеченно там чем-то занимался, даже не посмотрев кто вошел, Ванька Талицкий, внук Ивана Андреевича.

— Дед где? — сходу спросил я у него.

— А? — от неожиданности Ванька аж подскочил, вытаращив на меня глаза, видимо и вправду не заметил, как я вошел.

Ванька, уже двадцать лет ему, но с самого детства словно не от мира сего пацан, которого ничего кроме артефактов не интересует. Как дар у него прорезался, так и пропал, ботан ботаном стал, учеба, учеба и разговоры о артефактах.

— Дед твой где, я спрашиваю?

— А-а, — дошел до него мой вопрос. — А вы кто, собственно, и зачем вам мой дед? — отошел он окончательно, сам вопросы задавать начал. — Может я вам могу помочь? Артефакты купить или продать? Консультация или изготовление под заказ?

— Ванька… — у меня просто слов не было, злостью горло сдавило.

Вот никогда раньше он таким разговорчивым не был. Видимо дед за него взялся, заставил эту речь выучить, то-то он ее как понаписанному шпарит, не давая в ответ слово вставить. Да и понятно становится, почему он тут сейчас сидит, а не в мастерской с артефактами возится, как раньше было. Но как же не вовремя, не хотелось мне с ним сейчас общаться и что-то доказывать.

Доказывать не пришлось.

— Что за шум? — в расположенную за прилавком дверь вошел Иван Андреевич.

Среднего роста, худощавый и в то же время крепкий на вид полностью седовласый дед. На здоровье пока не жалуется, но по внешнему виду ясно становится, что лет ему уже немало. Осанка уже не прямая, каким я его с момента знакомства помню, а уже чуть сгорбленный, но тут и возраст, и профессия свое дело сыграли.