Я рассчитался, и мы поехали на крупнейший невольничий рынок империи. Он раскинулся, дай бог, километров на пять квадратных, были там и аукционы, и ряды с фиксированными ценами, вроде того, где я купил Лиску. Рабов в империи было порядка пяти-шести миллионов человек. Основная часть пришлые, и преступники. Но были и долговые, на фиксированное количество лет. Я и не знал, что такие есть. Служанок девочкам мы купили быстро, причем обе, по-моему, не сговаривались, взяли старух на их взгляд. Лет тридцати! А на мой, надо сказать избалованный взгляд, обе были в самом соку. Ой отдеру обеих, я себя знаю! Не нюхали жизни мои интернатские девочки. Они меж собой уже смирились, делить такого красавца как я и нашли общий язык, что меня нервировало. Вот боюсь я бабских заговоров. Платили они сами, и вроде их не сильно и надули. Я планировал взять двух рабов мастеровых. Одного в замок в помощь Клариссе, второго в помощь Мирту. Ну или наоборот начальника Мирту. Коней в замке прибавится. Я отдал за обоих дюжину золотом, а может и зря, в королевстве Синок, наверное, дешевле было бы.

Уже хотел уйти, но тут меня начала трясти Лиска. Не скромно как полагается рабыне, а как истово верующий звонарь трясет колокол.

— Что случилось?

— Гарод купи!

— Рабыня, отпусти моего мужа! — рявкнула Ольча.

— Ольча всё хорошо. Ей можно. Говори кого купить?

— Мой старший брат! Я думала его убили! Его продали пять лет назад, орден «светлой мысли» купил его.

— Пошли купим, пусть расскажет каких светлых мыслей он набрался.

— Гарод! Зачем тратить деньги на родственников рабыни? Это не разумно, — опять влезла Ольча.

— Неразумно осуждать мои действия!

— Тем более публично! Вас что там ничему не учили? — неожиданно вступилась за меня Мила. — Вроде не деревенская школа.

— Да я не права! Извини меня мой муж, — и Ольча зло поглядела на Лиску. Но той было пофиг, она и не заметила даже.

Ряд был неподалеку, и я увидел смазливого парня, лет тридцати.

— Почём раб? — спросил лениво я у продавца.

Лиску я отогнал подальше, чтобы не мешала, и даже оставил ей Джуна. Если увидит заинтересованность, цена сразу возрастет.

— Этот? Ленивый никому не нужный строптивый раб! — ответил продавец. И тут же противореча себе сказал цену. — Пятьсот золотом!

— Сколько? — ахнула Ольча.

И так искренне, что сразу снизила цену монет на сто! Я даже её не одернул.

— Двадцать! Он по-нашему говорит хоть?

Продавец ткнул острой палкой раба и тот выругался так изощренно, что я заподозрил в нём моряка.