— Ну-ну, что ты, — мягко обняв пацана, Шот похлопал его по спине. — Успокойся, парень. Все в порядке.

Мне досталось рукопожатие через стол, увы не могу знать — крепкое ли. В ответ лишь молча склонил голову в знак уважения к учителю.

Ваншот быстро перебрался к нам за стол, забрав свое пиво и закуску — что-то красное и остро пахнущее. Когда голоден больше суток — любая еда покажется вкусной, так что я заинтересованно скользнул глазами по его тарелке. Интересно, что это?

Учитель усадил Мауса на диванчик рядом, а дальше тот уже сам распоряжался своими тарелочками. Расположившись напротив, тоже сосредоточился на еде, искоса поглядывая на тренера.

Был он не высок, да еще немного сутулился, не имея военной выправки. Тем не менее его боевые качества всегда вызывали уважение. Выглядел же Ваншот как обычно, будто и не случилось ничего: короткий ежик волос, словно посыпанный пеплом седины, широкая щеточка коротких усов, камуфляжный костюм, жилет и разгрузка.

Нынче никого не удивишь человеком с автоматом и в разгрузке, который зашел пообедать в кафешку. Тут уже и роботам не сильно удивятся, наверное.

— Рад, что вы нашлись живые и… кхм… здоровые, — проговорил он, только чуть запнувшись и бросив взгляд на мою руку. — А то Сеть нам все рапортовала о тебе, мол, «выполняет особое задание».

На это мне оставалось лишь пожать плечами. Как работает Система, даже Михаил Командорро не мог рассказать.

Пользуясь неловкой паузой, вытянул руку с протезом вперед и пошевелил пальцами, молча показывая, что рука очень даже хорошо действует.

— Бионический? — Ваншот все понял и сжал кулак в одобряющем жесте. — Грац! — затем повернулся Маусу: — Ну что, заячья гвардия?! Как жизнь?

Пацан в этот момент одним глазом пытался смотреть на сосиску, в которую уже вцепился, а другим — в лицо Ваншота, отчего начал забавно косить и гримасничать. А так как передние зубы у него немного выдавались вперед, то в этот момент он и впрямь напоминал мультяшного зайчика.

Надо ли говорить, что Маус сильно не любил, когда его так дразнили?

— Я не заяц! — возмутился он, отвлекаясь от сосиски, и грозно (как он думал) прищурился. — И не трус!

— Конечно, не трус! — тут же поддержал я его, бросив на Евгения Петровича предупреждающий взгляд. Тот лукаво усмехнулся в усы, подернутые сединой, и присосался к своему пиву. — И степь ночью прошел, и Космопорт, и даже с инопланетным профессором не побоялся говорить!

На мою тираду Маус только важно закивал, видимо на разговоры у него сил уже не осталось. А затем, поняв, что больше никто не сомневается в его храбрости, принялся метать в рот овощное пюре.