Тем временем повара «Архимеда» вовсю трудились на кухне оазиса, готовя обед. К полудню обед был готов. В ресторан потянулись желающие подкрепиться, вскоре к ним присоединились участники профосмотра…

Но не будем описывать все эти три дня, они получились довольно однотипными и малоинформативными. Однако их вполне хватило на полноценный профосмотр.

А на четвертый день Гуда и команда светловолосых близнецов улетели к звездам.

Вот, вроде бы, и всё, однако уже через два дня, ближе к ночи «Архимед» вернулся в оазис. Вывернулся откуда-то из-за туч и, кувыркаясь, начал стремительно падать, но в конце выровнялся и приземлился довольно мягко.

Путешественники покинули корабль и под бравурный марш, гремевший из внешнего мегафона «Архимеда», молчком, мрачно озираясь, прошли в апартаменты Гуды. Сама Гуда, шедшая последней, на пороге дома исподлобья посмотрела на Антона и недобро усмехнулась, после чего скрылась в темном коридоре.

— Сработало, — сказал Антон и потер ладошки.

— А то, — откликнулся Олег, а Ромка злорадно хихикнул…

Следующим утром за завтраком Гуда подошла к столику Антона и Анюты и сказала Антону: «Надо бы поговорить. Жду через полчаса в кабинете».

Антон, не будь дурак, пришел к ней не один, а с Олегом и Ромкой. Сели на стулья вдоль стены и с каменными лицами принялись глядеть в окно, для чего пришлось вывернуть шею вправо. За окном сквозь разросшиеся зеленые кусты была видна часть мраморного бассейна и водопад со струящейся, отблескивающей под ярким солнцем водой.

— Объяснитесь, — не поднимая головы от листа бумаги, на котором она что-то писала, сказала Гуда.

— Вы о чем, мадам? — невозмутимо спросил Олег.

— Я о концерте после вашего так называемого профосмотра. Думаете, это смешно?

— А что было-то? — с любопытством спросил Ромка.

— Объясню коротко, — сказала Гуда и тоже посмотрела в окно. — А лучше покажу. Итак, первый день прошел спокойно…

В воздухе появилась объемная красочная картинка. Столовая «Архимеда», близнецы споро уплетают что-то вкусненькое, при ближайшем рассмотрении это голубцы со сметаной. Запивают вишневым соком.

— Это, как вы понимаете, ужин, — объяснила Гуда. — Пока всё спокойно. Но уже через несколько секунд…

За стеной столовой, где-то в недрах звездолета что-то с грохотом рухнуло, разлетелось на мелкие кусочки, которые, весело постукивая, покатились по полу.

— Начало концерта, — сказала Гуда. — И так всю ночь. Вот несколько отрывков.

Погруженная во мрак каюта. Дверь вдруг медленно открывается и в неё просовывается лысая голова на длинной-предлинной шее. Голова приближается, приближается, это, кстати, Вайнберг, который, кстати, давно похоронен на Земле. Глаза у неё резко открываются, она разевает рот — всё больше, больше, и вдруг начинает пронзительно, аж больно ушам, визжать. Ей вторит визг в коридоре. Камера, а точнее сама Гуда выбегает в коридор, но звуки раздаются не оттуда, а из каюты близнецов. Кто-то из близнецов выскакивает, вслед за ним из каюты валом валит дым.