Жаль, что такой же, почти волшебной, гибкости не стоило ожидать от переговоров с местными. Она покидала Землю без всякой уверенности, что хоть кто-то из мимозанцев заинтересуется ее предложением и усмотрит в нем практическую пользу. Но лишь в последние несколько дней она понемногу начала отдавать себе отчет в том, как вероятен прямой и болезненный отказ. Она могла бы выступить с докладом, не выходя из дома, но требовалось поистине стоическое терпение, чтобы смириться с задержкой в семьсот сорок лет на каждую реплику дискуссии. Могла воспользоваться Суррогатом, превосходно информированным и натасканным, но, разумеется, лишенным собственного интеллекта — он бы ходатайствовал вместо нее. Но, обуреваемая смесью нетерпения и собственнических чувств, она бросилась сюда физически, как в омут с головой.

И теперь до вынесения вердикта осталось менее двух часов.

Она отстегнулась и поплыла прочь от ложа. Мыться или удалять из тела отходы не было нужды. Да и потом, с того самого момента, как она прибыла на станцию в форме пучка ультрафиолетовых импульсов, предваренного заголовочным пакетом с требованием воплощения почти в любых мыслимых условиях, мимозанцы вели себя неизменно вежливо и обходительно, и Касс не хотела понапрасну тревожить их просьбами о подобных фривольных излишествах. Снабженное системами рециркуляции тело и место для сна — вот и все, что ей было нужно для счастья. Оболочка, вместившая ее, была герметична, способна противостоять вакууму, и не нуждалась ни в какой пище, кроме световой энергии. К этому телу нужно было привыкнуть, но, в конце концов, разве там, на Земле, нет нужды свыкаться с обычаями и климатом незнакомой прежде территории? Здесь же, на Станции, требовать пищи и места, чтобы испражниться, было бы так же грубо и глупо, как, явившись погостить в любое место на Земле, настаивать, чтобы тебе подавали на завтрак любимые с детства блюда.

Круглого сечения туннель, едва ли шире, чем было в длину ее собственное тело, соединял спартанские апартаменты гостьи с палатой, где она могла подключиться к программному обеспечению, привезенному с Земли, а уже с его помощью — пообщаться и с обитателями Станции. Она начала спуск в это подобие буровой скважины, цепляясь за стену всеми конечностями, но то и дело чуть ощутимо ударялась головой, локотками или коленцами.

На входе в палату ей показалось, что она выныривает из горловины узкой темной норы и парит над бескрайними лугами под облачным небом. Иллюзия была аудиовизуальной, поскольку звук кодировался в радиоволновом диапазоне, но — без силы тяжести, которая могла бы притянуть ее к сокрытой под лугом керамической основе палаты, — чрезвычайно убедительной. Всего-то и нужно, что пара клочков травы да несколько весело стрекочущих насекомых, и вот она уже наполовину уверилась, будто обоняет воздух, напоенный ароматами позднего лета. Хм. А если бы этот пейзаж объял ее до глубины души, до памяти об ощущениях старого тела ростом в добрых два метра, жадно поглощавшего сдобренную фруктами овсянку после утомительного заплыва через озеро Чалмерс? Было бы это актом предательства… по отношению к кому? Самой себе? Ха. Коль скоро она мерно дрейфует над всем этим успокаивающим пейзажем, не теряя чувства реальности, почему бы и не продвинуться немного дальше?..