Я видел над собой отверстие, видел, как оттуда что-то лезет. Свет наверху померк, закрытый телами. Слышалось клацанье металла о бетон… К нам спешили нюхачи.

Я шевельнул губами.

Алеф возникла надо мной, её лицо перекошено от ужаса. Она закрыла собой опасное зрелище, и так велик был соблазн смириться с этим, но…

Я кашлянул кровью и вспомнил, как кашляла кровью она в моём видении. И что-то внутри меня починилось, собралось с силами, чтобы смогли родиться внятные звуки.

— Гайто, — просипел я. — Гайто!

Алеф отстранилась.

— Гайто! — крикнула она. — Ей ты не нужен сейчас, иди сюда, Крейз зовёт!

Вечность. Топот ног. И — лицо Гайто. Таким могло бы быть лицо демона войны.

— Чёрт, Крейз… — Он оценил мои повреждения.

— Верх, — шепнул я. — Верх!

Гайто поднял голову и выругался.

— Тащи его отсюда! — рявкнул он на Алеф и широко расставил ноги, сжал кулаки.

Меня потащили. Я закрыл глаза, когда увидел, как из глаз Гайто вверх ударил поток плазмы. Нет зрелища более успокаивающего. И нет более прекрасных звуков, чем визг заживо горящих в шахте порождений Гнили.

Но отключиться не получилось.

Мозг тяжело, со скрипом, но упорно анализировал ситуацию.

Кто-то сейчас вскрывает Лин грудную клетку — это хорошо. Где-то Сиби, которой досталось пусть меньше, чем мне, но тоже неплохо. Илайю уволок Ликрам.

Мы — в туннелях, контуры которых не закрыты. На нас в любую секунду может обрушиться нечисть. Что она, собственно, и делает сверху.

Получится ли у нас тут, на месте, собраться с силами и пробраться к лифту? Вряд ли. Значит, вариант один.

— Надо уходить, — сипло сказал я. — В жилую часть. Там двери…

Да, там можно занять хоть какое-то подобие обороны. Собраться с силами, насколько это возможно без жратвы.