Уиллис постоянно рассказывал какую-нибудь чушь, чтобы оживить брата, но большую часть историй Марк пропускал мимо себя, он фокусировался не на голосе Уиллиса, а на своем собственном, внутреннем.

Невероятно тяжелое возвращение обратно чуть не отняло жизнь у Марка, и после пары коматозных дозаправок резервным топливом, машина залетела в город, остановившись прямо у здания штаба Оккера. Уиллис поднял брата и побрел в сторону входа. Темнота рассеивалась часто насаженными фонарями, а парни брели сдавать миссию.

Сдать задание сейчас было важнее всего. Марк и так продержался четыре дня. Да что там четыре, он почти месяц был в плену, питаясь одной водой. А вот Оккер ждать не любил. И чем быстрее ему доложат о произошедшем, тем лучше будет спаться потом, когда придет время набираться сил. Досадно было только одно: именно Марк был в том поселении, но говорить он больше не в состоянии, равно как и держаться на ногах. Уиллис не стал тащить марка далеко, им открыли кабинет, самый близкий ко входу и включили свет. Глава города уже был вызван по интеркому, оставалось только ждать.

– Хайле, если «этот» еще раз наблюет кровью на мой пол, – орал Оккер, вызванный в штаб посреди ночи. – Я богами клянусь – придушу обоих!

– Это не «этот», это Марк, и он спас нас, – спокойно отвечал Уиллис, еще сохранявший силы, чтобы стоять на ногах.

– Кого, блядь, «нас»? Ты что, умудрился потерять почти два десятка отличных бойцов?

– Так точно. Нас взяли в кольцо и истребили, словно дичь на охоте.

Марка снова вырвало одной лишь кровью. Все эти несколько дней пути он пытался заталкивать в себя паек, чтобы встать на ноги, но лучше не становилось. Хотя и хуже тоже.

– Выметайтесь отсюда! Вы оба! – впал в истерику глава города. – Хайле, ты опять притащил его, потеряв всех людей при этом! Это была последняя капля! Тебя ждет трибунал!

– Да понял я, уходим, – говорил Уиллис, перекинув руку Марка через свою шею. – Ну что, братишка, теперь то можно и в больницу.

Марк был, по сути, без сознания, из-за ослабшего организма. Он не слышал ни Оккера, ни медсестер. Чувствовал, как снимают с него одежду и ковыряют рану на руке, но пошевелить ничем не мог. Игла проткнула выступающую на руке вену, и он уснул сном младенца, в тепле, обмытый чистой водой и укутанный в белые простыни.

Питательный раствор поступал в тело, а вокруг сгущалась тьма. Марк тонул в воде, барахтался, не в силах вздохнуть воздух, черная, ледяная бесконечность окружала его во снах. Боль начала понемногу возвращаться, и Марк вынырнул наружу. Яркий свет ослепил его, отражаясь от всего белого, что было в лазарете. Он лежал на больничной койке, а жизнь его подпитывала маленькая трубка, что торчала из пластиковой банки, подвешенной на специальной стойке.