– Я благодарен вам, граф, вы все сделали правильно. Сейчас я приготовлю лекарство, и вы уснете уже здоровым.

Янгис плеснул воды в кубок и достал из письменного стола крошечный флакон. Колдун говорил, что трех капель должно хватить, на всякий случай он накапал четыре.

Глава 18. Город у моря

Глава 18. Город у моря

Теплым июльским вечером Литания сидела на ступеньках террасы и плела косу. Высокий гребень и серебряные шпильки лежали в шкатулке, ненужные и забытые, их хозяйка наслаждалась неприхотливой жизнью и абсолютной свободой.

Тайра и Раймон ушли бродить по городу в сопровождении Ланса, а Сита пожаловалась на головную боль и осталась дома. Она забралась на развилку яблони и прилежно вышивала свою синюю птицу с загадочным девичьим лицом. Выглядела Сита чуть получше, загорела и даже, кажется, подросла за этот месяц в Ликейе, хотя разговаривала редко, улыбалась – еще реже. Литанию мучило отчуждение, вызываемое сходством Ситы с Янгисом, легкий холодок в душе, и она старалась быть с ней более внимательной и ласковой, чем с остальными детьми. Но сейчас Литания предпочла бы остаться вдвоем с Агнией. Агни была точной копией пятилетней Тайры, неугомонный котенок с вечно растрепанными золотыми кудряшками и неотразимой улыбкой. Вот только что визжала и прыгала с высоких перил террасы, а теперь исчезла в глубине сада – и нет ее, и тихо-тихо. Наверное, охотится на какую-нибудь живность…

Садик был маленьким и запущенным, когда-то хозяин дома, владелец рыбацкой шхуны, сажал эти деревья ради жены и дочек. Но жена умерла, дочери вышли замуж, и теперь он только изредка выкашивал траву, а заброшенный клочок земли превратился в настоящие джунгли. Виноград и вьюнок оплели старые корявые стволы, перекинули побеги на соседние кроны, и сад покрыла густая зеленая сеть, под которой было прохладно даже в полуденную жару. В предзакатные часы Литания любила смотреть, как сад наполняется теплым розовым сиянием, и зреющие плоды сами собой светятся в бронзовой листве. Тогда ей начинало казаться, что она снова сидит на ступеньках своего дома в Ашере и ждет, когда Джан пригонит стадо, а во дворе носится маленькая Тайра. Это время принадлежало ее первой любви, Джан был где-то рядом, и ей не хотелось отпускать его.

Когда стемнеет, придет Тобиас с лютней и бутылкой вина, она уложит спать младших детей и накроет стол на террасе. Тобиас споет им свое новое сочинение, Тайра и Ланс начнут подпевать, путая слова и распугивая хохотом цикад и лягушек, у которых был совсем другой репертуар на эту ночь. Крупные редкие звезды будут мерцать над садом, большие пушистые бабочки – биться о сетчатый колпак над свечой. Этот колпак смастерил Ланс в самые первые дни жизни в Ликейе, чтобы Тайра не визжала при виде корчащихся телец с обгоревшими крыльями. Взойдет желтая луна и, рано или поздно, разговор свернет на Брейда. Тогда Литании придется надеяться, что огонек свечи слишком слаб, и никто не заметит вспыхнувшего на ее щеках румянца, а если и заметит, то оправдает его крепким вином и слишком теплой ночью… Но ранний вечер все еще оставался временем Джана.