— Теодор! — Ладонь Помпилио ударила в подлокотник. — Теодор!

— Должно быть, что-то случилось, мессер, — заметил Дорофеев, подходя к бортовому хронометру.

— У нас кончился кофе?

— Гм… возможно.

— Значит, придется выпороть Бабарского. — Помпилио повернулся вправо, так ему было удобнее наблюдать за действиями капитана, и продолжил: — На борту есть плетка?

— Возможно.

— Надо проверить. Теодор! — Пауза. — Как это пошло: рассуждать о телесных наказаниях вместо того, чтобы пить кофе. Вы не находите?

— Полностью с вами согласен, мессер.

— На вас можно положиться, Базза.

— Благодарю, мессер.

— Не за что.

Левый циферблат хронометра был постоянным и показывал принятое на борту время Герметикона. А правый на цеппелях делали сменным, потому что далеко не в каждом мире сутки длились двадцать четыре часа. Дорофеев аккуратно вынул механизм, положил его в выдвижной ящик, отыскал нужный, на циферблате которого было отмечено двадцать шесть делений, и вставил в хронометр.

— Местное время шесть тридцать утра, — доложил поднявшийся на мостик радист.

— Благодарю. — Капитан подкрутил стрелки. — Что еще?

— Нам выделена пятнадцатая мачта. Зеленый флаг.

— Рулевой?

— Я вижу, синьор капитан.

Дорофеев вернулся к своему креслу и взялся за переговорную трубу:

— Машинное отделение! Малый вперед! Палубной команде обеспечить швартовку!

— И велите кому-нибудь отыскать Теодора, — проворчал Помпилио. — Мне нужен кофе.