Она не могла думать о нём без слёз, (в душе, на деле этого никто не видел), когда Ларни едва встала на ноги и начала осмысленно заглядывать ей в лицо его глазами. Но потом началась другая жизнь, и эта новая жизнь смогла, пусть и не полностью, но всё же заслонить старую, заставить смириться с тем, что прошлое не вернётся. Впоследствии, если доводилось упоминать имя Золаса в разговоре, то это удавалось ей делать даже с улыбкой. С грустной улыбкой.
И вот теперь он снова рядом. Нет, не рядом – напротив. Между ними походный стол, на нём масляная лампа. В её ровном, неярком свете совсем не видно, что он постарел. Такой же высокий и стройный, хоть и говорит, что долгое время ходил согнутым, а выпрямился только сейчас. Всё то же благородное, красивое лицо с ярко синими глазами и всегда чуть насмешливой улыбкой. Вот только вместо гривы чёрных волос, платок на голове прикрывает плешь, на которой, впрочем, виден свежий седой ёжик, тоже недавнего происхождения.
Что ж, она ведь тоже не помолодела. Да, у него есть дочь, да у него есть внуки, а Леса – старшая внучка. И вот чудо: они уже успели встретиться, не зная, друг о друге, когда эта безбашенная, (как впрочем, все они), девчонка направлялась куда-то с Зигом, (ещё одно чудесное совпадение), и механическим человеком, которого так и зовут – Мех. (О последнем Маранта слышала, но не очень верила этим историям, а вот ведь – оказывается правда!)
Но, конечно же, она всерьёз напугалась, когда увидела у него за поясом пистолеты Лесы, те самые, что подарил ей Лоргин, а когда она стала отказываться, сказал загадочную фразу – "Внучке отдашь". Впоследствии Маранта долго ломала голову над тем, откуда король знал, что у неё будет именно внучка, а не внук и почему он не сказал – "дочке"?
А ведь Ларни и впрямь проявляла к этим игрушкам полное равнодушие, хоть всеми боевыми приёмами, преподанными ей Марантой, овладевала с лёгкостью. А вот Леса вцепилась в них сразу и не расставалась с этой смертоносной парой уже много лет.
Надо ли спрашивать чего испугалась Маранта? Ей просто в голову не могло прийти, что девочка оставит свои любимые грохоталки добровольно. А если даже так, то всё равно, каково это увидеть их за поясом человека, который в своё время славился своей меткостью в стрельбе и вполне мог взять эти пистолеты, как военный трофей? Хорошо, что всё разъяснилось.
И вот теперь они сидели в палатке напротив друг друга, (не рядом и не в обнимку, как это было когда-то, а напротив), и говорили. Говорили, заполняли пропасть незнания, образовавшуюся за эти годы. Но только пропасть незнания, только её. Пропасть между