Вместо ответа, бабушка снова лишь улыбнулась.

— А Вы можете сказать мне, кто Маша? — осторожно спросил я

— Не переживай за неё, — ответила бабушка. — Она эльф. Хотя сейчас сложно сказать, преимущество это или недостаток.

— В нашей семье это точно преимущество, — сказал я и добавил: — Я очень скучаю по Маше и Андрею.

— Я чувствую это. И ещё я чувствую, как тебе одиноко.

Бабушка Катя опять улыбнулась и провела ладонью по моей щеке. Я невольно дёрнулся — пальцы бабушки оказались ледяными. А вот внутри себя я ощутил тепло. И какое-то умиротворение. Бабушка явно использовала какое-то заклятие, и мне это не очень понравилось. Но что я мог поделать?

Я всё ещё не пришёл полностью в себя от увиденного на территории поместья и от неожиданно тёплого приёма. Ведь я допускал, что княгиня Белозерская вообще откажется разговаривать с выбракованным праправнуком. Что могло быть на уме у стодвадцатилетней эльфийки? Ещё живя с родителями, я слышал, что она больше десяти лет не покидала своё поместье и почти никого не принимала у себя.

Если уж на то пошло, я отсутствовал полтора года, за это время могло произойти всякое, в том числе и с бабушкой. Я не был уверен, подъезжая к этому замку, что она вообще ещё жива. А она была не просто жива и здорова, так ещё и выглядела потрясающе и, судя по всему, чувствовала себя тоже неплохо.

Ну и, конечно же, помимо самой бабушки, колоссальное впечатление на меня произвёл её замок — этот субтропический оазис посреди карельских лесов, спрятавшийся за высокими стенами. Он был похож на неприступную крепость. Всё это было слишком необычно. В какой-то момент мне даже показалось, что я сплю или нахожусь под наложенным видением.

И ещё я нигде не видел прислуги, а встретивший меня эльф куда-то исчез. Я понимал, что в таком замке прислуга обязательно присутствует в большом количестве, как и охрана, но на глаза никто не попадался. Зато из густых зарослей какого-то незнакомого мне кустарника вышла упитанная капибара, посмотрела на меня равнодушным взглядом и не спеша побрела по изумрудному газону.

— Необычно у Вас здесь, — сказал я, провожая взглядом животное.

— Когда тебе двадцать пять лет и тебе нравится суровая северная природа, ты строишь дом на берегу прекрасного озера возле непроходимого леса, обживаешься потихоньку, а лет через семьдесят — восемьдесят понимаешь, что ёлочки уже не радуют — хочется ярких красок и тепла. А место жительства после ста лет менять не рекомендуется — врачи не советуют. Приходится как-то выкручиваться, — пояснила бабушка и добавила: — Ристо сказал, что ты прибыл не один.