— Но так нельзя.

— Но и так, как они хотели поступить со мной, нельзя. Они напоролись на то, чем сами и занимались.

Да, я получал удовольствие от этого. Я не Иисус, другую щёку не подставлю и всех не прощу, да и душа у меня чёрная, как доказала наука. Потому я не видел ничего плохого в том, что с ней делали. Разве она не хотела так же избить меня, сделать калекой, чтобы я не смог двигаться?

А девчонки уже разошлись.

— Как говорила ты? Собачка? — расхохоталась Вен. — И ведь гляньте, посмотрите, послушна как собака. Ну-ка, гавкни! Голос!

— Юнксу! — казалось, что Люнь сейчас сквозь землю провалится.

А тем временем дура начала пытаться гавкать, давясь слезами.

— Нет-нет-нет, — остановила всех Мэй, — собаки ходят на четвереньках! Давай, на четвереньки, собачка.

— Я не могу на такое смотреть… — простонала Люнь.

А я могу. К тому же, я видел, что девчонки использовали всё сказанное ею против неё же. Мокрое бельё, собачка, сейчас до ножек дойдут, как пить дать. Они просто решили показать, где их место, зарвавшимся детишкам, которые влезли к ним. Или они прикрывают меня.

И тем не менее я уже собирался уйти, когда прямо передо мной вдруг возникла Ксу. Просто ни с того, ни с сего из ниоткуда.

— Мэй хотела поздороваться с тобой, — спокойно сообщила она, будто это не трогало её совсем.

— Так может они закончат и поздороваются, — предложил я.

— Когда закончат с ней.

А девушки уже успели поставить девчонку на четвереньки и заставить гавкать на весь лес. Их это явно веселило. Одна пнула её под рёбра, заставив скрючиться от боли. Другая пнула в грудь, заставив ту взвизгнуть.

— Ой-ой, я знаю! Знаю! — подняла руки Мэй, останавливая других. Я буквально видел в воображении, как растягивается её оскал. — Лизнёшь мне ножку?

— П-пожалуйста… не надо… — заревела та. — Умоляю…

— Как это? — искренне удивилась та. — Ты же предлагала это, нет? Я не ослышалась? — посмотрела она на подруг.

— Нет, всё так и было.

— Точно-точно!