Сказать, что мой мажор удивлён – ничего не сказать! Но вот падает и он, застонав, и сложившись пополам: резиновая пуля в живот – это удовольствие, мягко говоря, ниже среднего! Ну а козлам его пришлось ещё хуже: им досталось пластиковыми! Они, понятное дело, не убивают, но если такой шандарахнет по затылку или в лоб – сознание «уплывает» гарантировано! А в тело стрелять бессмысленно: они ведь наверняка все в жилетах.
Спрыгиваю снова с капота на брусчатку. Достаю из другого кармана алмазный стеклорез. Пишу, царапая, на лобовом панорамном стекле: «Гандон!». Подумав, добавляю чуть ниже: «…уесос!». Зевак прибавляется, но что-то я не вижу, чтоб хоть один из них попытался вызвать к «пострадавшим» скорую помощь. Всё верно: никто не хочет связываться. А тем более – выступать свидетелем. Сейчас у всех, как в старинном мультике «Маугли»: «Каждый – сам за себя!»
И поэтому толпа за моей спиной начинает вдруг весьма быстро рассасываться – всё-таки услышал я приближающееся откуда-то издалека завывание полицейской сирены.
Тихо и мирно удаляюсь в поперечный проулок, что как раз в двадцати шагах от лавчонки. Видеокамер наблюдения, натыканных тут через каждые десять шагов, не боюсь: на этот раз над пластимаской моего лица поработалине какие-нибудь кустари-одиночки. А профессионалы! Так что теперь только бы добраться до метро, и снять мою «личину» за какой-нибудь колонной, чтоб поменять «лицо». А вернее – открыть очередную пластимаску. И заодно и поддетую снизу, под белую рубаху вульгарную рубашечку в клеточку скинуть, чтоб остаться в майке… Ну, и кроссовки переодеть – а то белые уж слишком бросаются в глаза.
Второе переодевание – уже на станции прибытия.
На разборе «полётов» тренер много вокруг да около не ходит:
– От лица командования выражаю благодарность всем участвовавшим в сегодняшней операции. Особо хочу поблагодарить бойца Ривката. Он абсолютно чётко выполнил
Ну а теперь неофициальное сообщение.
Сегодня, спустя десять минут после инцидента с Грязевым-младшим, с Грязевым-старшим, его отцом и комендантом здания Белого дома, произошла ужасная трагедия. Он, обеспокоенный сообщением, поступившим от его сына, так торопился спуститься на лифте вниз, что не дождался, пока закроются двери кабины. И оказался зажат ими.
Поэтому при движении лифта вниз его буквально разорвало. На две части.
Пострадавший умер на месте, от потери крови.
Но поскольку именно он отвечал за технику безопасности, подбор персонала, надлежащий вид и функциональность здания, и нормальную работу всех его механизмов и устройств, всё случившееся срочно созванная чрезвычайная комиссия признала несчастным случаем, произошедшим по собственной вине пострадавшего. Проявившего беспечность, некомпетентность, и разгильдяйство. (И не только в работе, а и в воспитании сына.)