– Да, ты не ослышался. И Рейнар тебе это подтвердит…

Лис молча кивнул.

– Если тебе не сложно, пошли человека к бальи Ла-Рошели сообщить, что найден человек, обокравший гостиницу «Морской конь». А его, – я кивнул на погибшего такой страшной смертью человека, – похороните по христианскому обычаю.

– Какой странный перстень. – Де Меркадье наклонился над моей рукой, рассматривая его поближе.

Я удивленно воззрился на молодого гиганта.

– Его мне подарил король Ричард в благодарность за свое освобождение.

– Кольцо, безусловно, старинное и прекрасной работы, но я не помню, чтобы король его носил.

– Вот как? Забавно. Кстати, Эд, ты так и не ответил, где же Ричард?

– Осаждает замок Шалю. Слабенький вообще-то замок… После этого он должен возвратиться в Сент. Так что советую тебе дождаться его здесь…

– Шалю?! – Эта новость поразила меня больше, чем недавняя смерть Жака. – Эд, мы выезжаем немедля!

Глава двадцать вторая

Глава двадцать вторая

Взял он саблю востру-востру и зарезал сам себя!

Надеюсь, друзья мои, вы простите мне отсутствие дорожных пейзажей. Ибо, несясь во весь опор, тяжело сказать что-либо внятное об окружающих красотах. Тех же, кому так милы живописные поля Ангулема и Лимузена или же лесистые берега Дордоны, я приглашаю отправиться во Францию и самолично, не спеша, проделать путь от Сента до Шалю, если, конечно, всезнающие клерки из бюро путешествий сподобятся вспомнить расположение этого забытого ныне замка.

Мы мчались, делая четыре-пять лье в час, вознося про себя молитвы конским заступникам Фролу и Лавру, прося их прибавить силы нашим скакунам. И какой бы ни казалась странной затея обогнать такую расторопную девушку, как Клио [51], не воспользоваться остававшимся у нас мизерным шансом было бы грешно.

И вот роскошные сады благодатной Аквитании возвестили о том, что цель нашего путешествия близка. Герб Меркадье, всю дорогу игравший роль огневого вала, позволил нам проделать свой путь без глупых дорожных стычек и перебоев с провизией для нас и наших благородных животных.

Казалось, война, прокатившаяся по этим землям в прошлом году, когда воспрянувший после вынужденного затворничества король Ричард со всем жаром Львиного Сердца напомнил своему недавнему собрату по оружию французскому монарху, что брать чужое грешно, совсем не тронула этих земель.

Разгромив своего бывшего друга при Фретевале, потомок Плантара – Пылкого Ростка заполучил в свои руки архивы Филиппа II Августа, немало позабавившие английского короля, и казну своего номинального сюзерена, которой он и подавно обрадовался как родной. Следующая встреча монархов произошла неподалеку от стен Жизора, и, признаться, она доставила мало радости гордому Капетингу [52]. Бежав, «точно преследуемый голодным львом, почуявшим добычу», Филипп едва не угодил в плен, когда мост через Эпту, по которому стремительным аллюром улепетывало Его Величество, рухнул под тяжестью отступавшего воинства. По счастливой случайности ускользнув таким образом из рук нашего друга Меркадье, он счел, что восемнадцать миль от Парижа – достаточное расстояние, чтобы подумать о мире, и запросил пощады.