– А лучше бы у тебя в рукаве пулемет был. Ну да, чем богаты... Я тоже о чем-то подобном думал. На институтском задании можно, конечно, поставить крест, но не отдавать же тебя на съедение за твой неизбывный аристократизм. Я Редферна твоего переодел и вооружил, затешется в толпу, в нужный момент свои пять копеек вставит. Мои казачки, опять же, подтянутся. Они уже погуляли, соображают туго. Крикну, что наших бьют, авось получится. Авось суматоха поднимется. Авось в суматохе выскочим. Авось потом в степи затеряемся. – Лис тоскливо вздохнул. – В общем, ударим могучей кучкой по русскому бунту, бессмысленному и беспощадному.

– Матвей возвращается, – донеслось до меня.

– Ну, значить, счас начнут.

– А как думаешь, – произнес первый голос, – будет этот офицерик в ногах валяться, у государя жизнь вымаливать али нет?

– Не-а, этот не будет. Гляди, как зыркает, что твой бирюк.

– А поспорим, что будет.

– И на че спорим?

– Да хоть на три щелчка.

– И то, давай.

– В общем, Вальдар, ты понял. Готовность номер раз – стреляем, нападаем, исчезаем, бог не фраер – правду видит. Повоюем.

Два дюжих казака, подхватив меня под руки, поволокли с крыльца. Я не сопротивлялся, позволяя подручным палача делать свое дело.

– Государь, – пронеслось по толпе, – государь. Пугачев все в том же германском платье, но теперь с головой, покрытой треуголкой пехотного образца, шитой серебряным галуном, вышел на крыльцо, окруженный группой таких же искателей приключений, символизирующих собой императорскую свиту. Он сделал знак, и ожидавший в стороне конюх поспешил подвести к нему мощного солового коня, скорее всего взятого из-под убитого кирасира. Вслед за ним на коней вскочили и придворные, которым вместе с «государем» надлежало проехать несколько шагов от крыльца до места казни.