– Это? – Калиостро выковырял ножом из лучащегося свода небольшой самородок. – Я бы не рекомендовал вам, господа, продавать подобное золото ювелирам. Хотя наверняка найдется масса простаков, которые с охотой купят у вас эти безделушки. – Он немного помолчал, рассматривая самородок. – Не исключено, правда, что потом они захотят повесить вас на первом попавшемся суку. Это не золото, это пирит, а по-другому, серный колчедан. Ума не приложу, как индейцы наловчились отличать одно от другого. Ладно, времени немного, надо набрать побольше здешних сокровищ, чтобы войскам почтеннейшего Уильяма Горацио Гейтса было чем занять себя поутру.

...И вот сейчас группа фальшивых старателей в старых изодранных мундирах континентальной армии, больше смахивающая на банду дезертиров, чем на солдат, вдохновенно имитировала процесс извлечения драгоценного металла из вод Потомака, ожидая неизбежного появления долгожданных зрителей.

– Дорогой племянничек, – услышал я в голове, как обычно, слегка насмешливую речь лорда Баренса. – Рад тебя приветствовать. Чем вы там занимаетесь? О! Добываете средства для армии?

– Доброе утро, дядя. Это у нас тут небольшая военная хитрость.

– Вот даже как! Надеюсь, она вам удастся. Кстати, хочешь посмотреть, какой переполох вызвала небольшая военная хитрость Екатерины с походом казаков «императора Петра III» в Америку? Тогда смотри и наслаждайся.

Король Георг, восседавший на троне, производил впечатление короля не более, чем любой лондонский ремесленник, обряженный в дорогие одежды и насильно усаженный в высокое золоченое кресло монарха. Он то и дело порывался вскочить, словно собираясь куда-то бежать, вновь усаживался, придавая своему изменчивому лицу серьезное выражение, озирался и опять вскакивал. Докладчик, в камергерском камзоле и пудреном парике с косой, монотонно зачитывал список злодейств, числившихся, судя по донесениям английских генералов, за армией Пугачева.

– Что же это выходит, Баренс, – скороговоркой выпалил Георг III, какое-то мгновение задерживая свой взор на моем дорогом дядюшке.

– Ваше величество, – бархатным голосом начал лорд Джордж, кланяясь государю с непередаваемым изяществом так, что казалось, будто в одном этом поклоне царственности больше, чем во всем Георге III от мягких тапочек до короны. – К моему величайшему сожалению, я не мог лично проконтролировать отправку войск в колонии, поскольку, как всегда, послушный вашей мудрой воле, я должен был находиться подле вас при дворе.