– Это не он! – как сумасшедшая продолжала твердить мадам де Сов, испуганно пятясь к двери. – Не он!

– Убирайся прочь, потаскуха! – змеино-холодным голосом напутствовала свою уже бывшую фрейлину Екатерина Медичи, вдавливая ее в стену тяжелым мрачным взглядом. – И не показывайся мне больше на глаза. Мой дорогой Генрих, – лицо королевы вновь расцвело улыбкой, лишь только разгромленная фаворитка истинного короля Наваррского скрылась за вызолоченной дверью, – мы собирались поговорить с вами о фейерверке и рыцарском турнире.

* * *

В свои покои я возвращался в прескверном состоянии дух;

Мне не было дела ни до турнира, который в конечном счет Екатерина поручила мне провести, ни до всех этих римских свеч, листовых звезд, дукеров и квекорей [42] , которыми Ее Величество намеревалась, к радости собравшейся публики, озарить ночь коронации. Я твердо верил, что пан Михал сдержит обещание и поможет несчастной мадам де Сов избегнуть роковых последствий гнева королевы-матери. Сегодня Шарлотта нужна на была ему, ибо, вероятно, знала о планах и местонахождении моего двойника больше, чем кто бы то ни было. А завтра когда она расскажет велеречивому резиденту все, что знает об интересующем нас объекте наблюдения? Я помнил, чем заканчивали свои дни люди, по той или иной причине вызвавшие нелюбовь безжалостной флорентийки. Мысль о том, прелестная молодая женщина однажды, скажем, выпив кубок вина за обедом в замке своего мужа, может упасть замертво, пораженная неведомым ядом, не давала мне покоя. Как ни крути, я был причиной и ссылки мадам Шарлотты, и ее возможной смерти.

Я шел, обдумывая сложившуюся ситуацию, намереваясь сообщить Марго о приезде ее сестры в Реймс и о нашей первой совместной победе. Впрочем, Сакр Дье, о первой совместной победе Генриха Наваррского и любящей его супруги.

Дверь будуара Маргариты Валуа была открыта, и в малой гостиной были слышны веселые голоса королевы Наваррской и ее камер-фрейлины:

– …И вот, когда этот господин выезжает на мост, конь его вдруг шарахается в сторону так, что немец чуть не падает наземь. Однако в конце концов он все же совладал с конем и, гневно глядя на Жози, говорит ей, – Конфьянс понизила тон, стараясь подражать мужскому голосу: – «Когда мой скакун видит женщину легкого поведения…».

– Да уж говори прямо – шлюху! – перебила наперсницу Марго. – А то заладила хуже монаха.

– Хорошо. «Когда мой скакун видит шлюху, он всегда начинает беситься!»

– Ну-ну, и что же ответила ему Жози?

– Она сказала: «Мсье, в таком случае вам не стоит ездить в Париж, ибо с таким бешеным жеребцом вы непременно сломаете себе шею».