Я поднялся с земли, корчась от боли и поминая недобрым словом мастеров-оружейников, за последние годы добившихся немалых успехов в развитии огнестрельного оружия. Еще лет пятьдесят назад такая пуля скорее всего отскочила бы от моей миланской брони, а сейчас два дюйма левее – и, пожалуй, неизвестный стрелок мог бы поставить абсолютный мировой рекорд по синхронному отстрелу королей.
– Отвечать на вопросы быстро и четко! – доносился из, темноты гневный крик Лиса. – Попробуешь юлить – пожалеешь, что родился!
Сдавленный стон свидетельствовал о том, что мой друг не преминул проиллюстрировать свое обещание увесистым пинком.
– Имя?
– Клемен Жако, – как и требовал Рейнар, четко и запинок сознался пленник.
– Кто тебя послал? Ну, быстрее!
– Герцог Гиз.
Я приблизился к месту допроса. Лис стоял, широко расставив ноги, прицельно направив ствол своего пистоля в лоб цареубийцы. Тот, невысокий, но хорошо сложенный, в черном одеянии, сидел, облокотясь спиной на каменный забор зажимая рукой пробитое бедро, в тщетной попытке остановить текущую из раны кровь.
– Как ты должен с ним встретиться? – В этот миг раненый увидел меня, и на его лице блеснул отсвет надежды.
– Ваше Величество! – едва расцепляя губы от боли, про стонал он. – Прошу у вас защиты. Сохраните мне жизнь, и поведаю вам тайну!
– Навряд ли твоя тайна стоит того, чтобы ты прожил хот бы одну лишнюю минуту, – недобро усмехнулся я. – Но если ты ее расскажешь, доживешь до суда.
– Хорошо, – промолвил наш пленник, прислушиваясь галдежу придворной знати.
Паника, вызванная появлением призраков и смертью ко роля, должна была вот-вот улечься, а вслед за этим у придворной знати наверняка могло возникнуть желание хоть с кем-нибудь расквитаться за только что пережитый ужас. Клеме Жако был идеальной фигурой для их расправы.
– Только пусть этот мсье отойдет.
Я сделал знак Рейнару.
– Но если ты, несчастный, вздумаешь дернуться, – предупредил я, – шевалье д'Орбиньяк прикончит тебя не задумываясь! За годы нашего знакомства он еще ни разу не промахивался!
Лис отошел с явной неохотой, и убийца, убедившись в том, что мы остались одни, зашептал горячо:
– Я гугенот, сир. Я человек принца Кондэ. Спасите меня, сир!
– Жанен д'Авеню