Наши предки мечтали о мире, где нет границ и барьеров, а мы, напротив, мечтаем, как бы понастроить побольше барьеров вокруг собственных домов, детей, себя самих. Каждый день мы ограничиваем себя во имя безопасности, которой, по нашему же собственному утверждению, достичь невозможно. Мы ужимаем огромный мир, полный возможностей, делаем его нестерпимо маленьким.

Все еще чувствуете себя в безопасности?

Двадцать два

Двадцать два

Я проснулась оттого, что в комнате тихо спорили Рик и Шон. Привычно гудели серверы и компьютеры. Брат не соврал и умудрился все запустить, пока я спала. Осторожно попробовала потянуться — какое счастье: голова не болит и не ватная из-за обезболивающих. Значит, выживу. Хотя придется, конечно, потом расплачиваться: мигрени у меня происходят из-за повреждений зрительного нерва, так что искусственные стимуляторы лишь снимают боль, а повреждения меж тем вполне могут остаться навсегда. Но пока я функционирую.

— …говорю же тебе, пускай спит, пока сама не проснется. Пиши свой репортаж.

— Это же Дочери американской революции, они ничего нового не сказали со времен этой самой Революции.

— Значит, его просто будет написать.

— Дурак.

— Слушай, просто делай свою работу, я хочу дать сестре немного поспать. Что тут плохого?

— Прямо сейчас много плохого.

— Обнимайся со своей кошкой и работай, — устало повторил Шон.

Интересно, сколько я провела в своем наркотическом сне без сновидений? А он все это время запускал серверы и ждал звонка от Махира.

Наверное, я громко вздохнула. Послышались шаги, матрас прогнулся (это брат облокотился на него).

— Джордж? Ты чего-нибудь хочешь?

Еще восемь часов сна, запасные глаза и живую Баффи. Но ничего из вышеперечисленного мне не светит.

— Мои очки? — прокаркала я и, не открывая глаз, повернулась на голос и вопросительно подняла брови.

Брат дотронулся кончиками пальцев до моей ладони, а потом вложил в нее очки.

— Ты отключилась где-то на десять часов. Я три раза звонил Махиру, но он не ответил. Бекс говорит, что разговаривала с ним после нас, ей тогда понадобилось перезагрузить какие-то свои файлы. Но потом с ним больше никто не связывался.

Бекс?.. А, Ребекка Атертон, вестник, которого он переманил у меня после Икли. Я надела очки, пытаясь сосредоточиться, и села на кровати. Еще несколько мгновений глаза приспосабливались к освещению. Шон положил мне руку на колено и помог усесться поровнее. Я накрыла его ладонь своей и посмотрела на расплывчатое сияние возле стены, где стояли мониторы. На фоне зеленого мерцания темнело какое-то непонятное пятно. Я кивнула ему и поздоровалась: