Она не нашла бы меня по старому адресу. Я вернулся домой разбитый, усталый, с ног валился, и тут вдруг обнаружилось, что это больше не мой дом. Моя комната соседствовала с комнатой Джордж, но Джордж-то больше не было. Я снова и снова ловил себя на том, что стою посреди ее спальни и сам не ведаю, как туда попал. Все ждал, когда она начнет кричать на меня, заявит, надо, мол, сначала стучаться. Но она так и не появилась, так что я начал собирать вещички. Хотел сбежать от призраков. И от Мейсонов.

Джордж погибла, и весь мир скорбел вместе со мной. Конечно. Весь мир, кроме них. Нет-нет, на людях они вели себя, как надо, говорили, что надо, и становились в позы, какие надо. Папа написал серию статей о личной и общественной ответственности, где постоянно ссылался на «героическую жертву» своей возлюбленной приемной дочери. Словно это придавало какой-то глубинный смысл его банальностям. Видимо, придавало, ведь его рейтинги достигли рекордной отметки за год. Джордж стала знаменитостью. Можно винить отца в том, что он захотел нажиться на ее славе? Можно. Поверьте мне, очень даже можно.

У нас с Джордж уже давно были написаны завещания и прочие бумаги, даже до того, как это понадобилось по работе. Мы думали, что я погибну первым, но все равно оба заполнили все необходимые формы. В случае моей смерти сестра получала все: авторские права, опубликованные и неопубликованные материалы. И наоборот. Но даже если бы погибли мы оба, Мейсонам бы ничего не досталось. Мы завещали все Баффи. Существовала вероятность, что она погибнет вместе с нами: например, во время вспышки мог сломаться наш грузовик, и тогда умерли бы все. Но тогда документы перешли бы к Махиру. Сайт должен жить. Новости должны попасть в надежные руки. Мы не включали Мейсонов в завещание с самого своего шестнадцатилетия. Только вот они этого никак не ожидали. Я еще и трех дней не успел пробыть дома, а меня уже начали пилить, чтобы я передал им неопубликованные файлы Джордж.

— Она сама бы так захотела, — говорил папа, принимая торжественный и умный вид. — Мы обо всем позаботимся, а ты занимайся своей карьерой. Она бы не захотела, чтобы ты свою жизнь положил, заботясь о ее наследии.

— Сейчас ты один из самых известных ирвинов в мире, — вторила мама. — Ты можешь сам строить свое будущее. Все что угодно. Готова поспорить, тебя бы даже в Йосемити пустили…

— Я знаю, чего она хотела, — ответил я им и вышел.

А они остались сидеть за кухонным столом и так и не поняли, где же просчитались. На следующий день я съехал. Две недели ночевал у знакомых блогеров, которые хорошо знали что к чему. А потом нашел квартиру. Одна спальня, защитная система (такая древняя, что не будь это район с высоким уровнем безопасности, квартиру бы признали непригодной для проживания), никаких привидений и беспринципных родителей. Никто не подкарауливал меня в коридоре. Конечно же, Джордж переехала вместе со мной — наемные грузчики перенесли на новое место картонные коробки с ее вещами… но сестра никогда не бывала там при жизни, и иногда я забывал, что ее больше нет. На какую-то минуту мне могло показаться: мир такой, каким и должен быть.