— Куда смотрит этот недоношенный римский шакал, которому мы посылаем десятую часть от доходов нашей церкви?! Почему его лакеи осмеливаются объявлять мне крестовый поход?

— Мой государь, — скосив глаза из-за колонны, проговорил Фитц-Алан, — это какие-то сумасшедшие. Там всего около дюжины рыцарей, аббат Бернар и толпа черни.

— Ты это уже говорил, мошенник! — хмуро огрызнулся Боклерк. — Ты уже сказал, что они прибыли на одном корабле, который сопровождало множество рыбачьих лодок и только что не бревен, на которых плыли какие-то нищие, желающие поживиться моим добром. Почему их не утопили?

— Видите ли, мой лорд, — вновь прячась от неласкового взгляда гневливого властителя, сокрушенно вздохнул королевский секретарь, — когда ваши корабли уже намеревались выйти из гавани, вдруг среди бела дня обрушилась старая башня. Говорят, ее построили еще при Эдуарде Исповеднике, и она была совсем ветхая.

— Дьявольщина! — выругался Боклерк. — И они, конечно же, сочли это дурным предзнаменованием!

— Каменные обломки загородили выход из гавани, — вздохнул Фитц-Алан, — но французы как раз сочли это добрым предзнаменованием.

— Проклятие! — рыкнул король. — Ну ничего! Сейчас я разделаюсь с этим недоноском Стефаном и отучу французов верить в предзнаменования! Отпиши коменданту Лондона: если хоть один француз появится на улицах столицы, я прикажу на каждой из них скормить псам по части его тела.

— Прости меня, Господи! — прошептал Фитц-Алан, обдумывая, как бы ему смягчить формулировку послания. — Ибо велики прегрешения мои.

— Ну что ты там спрятался, как крыса? Иди, подбирай свое добро, — уже чуть спокойнее добавил король.

— Повинуюсь, мой государь! — проговорил Фитц-Алан, появляясь из-за колонны, дабы поднять с пола разбросанные перья и заляпанные чернилами листы пергамента.

— Что там ты еще хотел сказать?

— Во дворе замка ждут две дюжины графов и баронов, кои испрашивают аудиенции у вас, мой государь.

— Чего им надо?

— Я не ведаю о том, — покривил душой королевский секретарь, — могу лишь сказать, что отряды сих господ стоят вкруг замка в ожидании возвращения сюзеренов.

— Вот оно как? — Генрих нахмурился, и в тоне его вновь послышалось плохо скрытое рычание. — Что ж, пусть войдут. А ты вели страже быть наготове и еще распорядись, что, когда эти господа очистят двор, пусть будут немедленно заперты ворота и заняты все посты на стенах.

— У нас мало людей для обороны замка, — чуть слышно, не поднимаясь с колен, вскользь напомнил Фитц-Алан.

— …И еще меньше ума! У некоторых его вообще не больше, чем в той чернильнице! — Он кивнул на пустую емкость, сиротливо лежащую на каменном полу. — Не забывай, остолоп, что речь идет о моих верных вассалах! Я не думаю с ними воевать! Главное, чтоб они не вздумали отчего-то воевать со мной. Ну что ты ухватился за эти чертовы перья? Крыльев из них ты себе не смастеришь! А потому шевели ногами, не заставляй лордов, а уж тем паче своего короля ждать!