Тут главное — сохранять спокойствие и думать. Без паники. Да, меня похитили, да везут куда-то и кто именно я не знаю. Попытался вспомнить фургон — обычный, белый, неприметный, каких сотни на улицах. Лица у нападавших скрыты масками. Вряд ли СКПУ, хотя кто ж их знает. Самая логичная версия — меня таки опознали как Сумераги-тайчо и везут к старом Джиро на заклание. Если это так и есть, то можно немного расслабиться, старому крокодилу я пока нужен живой. Но вот если это веселая самодеятельность кого-нибудь из заговорщиков против него — то может быть мне даже дадут поторговаться. Ну или нет. Тяжело анализировать с мешком на голове. Вообще говорят это дурная примета — ехать в багажнике автомобиля в лес. Вот я хоть и не в багажнике, но лежать на полу неприметного фургона с мешком на голове, со связанными руками — тоже в общем не айс такая примета. Фургон остановился, меня вытащили и поволокли куда-то. Что-то не так, да. Ах, моя реакция — я молчу. Что бы делал обычный школьник? Орал благим матом, ругался угрожал, хныкал. Блин. Все-таки хреновый из меня актер, а если я буду откровенно лажать в криках «Дяденьки, отпустите, христом-богом умоляю!» — то скорее вызову нездоровые подозрения. Нам сейчас нездоровые подозрения со стороны похитителей не нужны. Продолжаю молчать — пусть думают, что у парня шок. Было бы неплохо еще и обделаться, но как-то совсем уж рановато. Если допрос пойдет по всем правилам — еще успею обгадится.

Меня тащат куда-то вниз, я слышу, как гремят какие-то замки и засовы. Все металлическое. Вниз, оттуда пахнет сыростью и прохладой. Подвал. Млять, не люблю подвалы. Меня бросают вперед и я едва успеваю сгруппироваться, как сталкиваюсь с очень твердым полом. Больно.

— Ну что, я же тебя предупреждал, сучонок! — раздается чей-то голос. Знакомый голос, думаю я, и где я его слышал? С головы срывают темный мешок и я щурясь на свет пытаюсь разглядеть окружающий мир. Проморгаться. Ага, пока не бьют — уже хорошо. И мешок с головы сняли, дилетанты. Нельзя снимать мешок. Нельзя сразу же говорить с жертвой. Ты даешь ей надежду, лишаешь возможности самой себе напридумывать ужасные ужасы. Я поднимаю голову и смотрю на людей, которые стоят надо мной. Ба, какие люди. Все-таки мало ему Юки по яйцам дала.

— И тебе добрый вечер, Мацуда-кун. — говорю я, намерено оскорбляя Принца приставкой — кун. Он же старше меня, он сенпай. Это как, если привезли тебя на подвал к местному авторитету Владу Топору, а ты ему так — «привет Владик! Как здоровье?». На меня тут же обрушились удары. Принц избивал меня от души, ногами, словно футболист, даже пытался попрыгать сверху. Прикрыться я не мог, руки были связаны за спиной, я мог только скорчиться и выдыхать, когда удар прилетал особенно больно. Нельзя с ним лебезить и заигрывать, надо сперва в дамки и хвост трубой, а как он оторвется на мне, да пар выпустит — сделать вид, что он меня сломал и своего добился. Там вполне даже и отпустить может — в конце концов он же не отмороженный бандит какой, а еще старшеклассник, хотя связи у него судя по всему имеются.