— Ты шо, — поразился Лис, — устроился помощником истопника в местной бане, прости, терме? Хотя термы уже позакрывались, а бани — это вообще не здесь.

— Нет-нет, господин инструктор, — прервал странное занятие сладкозвучный певец любви и прочих красот природы, — мне тут не дает покоя один чрезвычайно занятный вопрос…

— Прикинь, мне тоже. Даже два. Во-первых, тебя в родовом замке не учили, шо дрова колют вдоль, а не поперек? А во-вторых, с какого перепугу ты делаешь это мечом? Ты бы их еще попробовал рубить… ладно, про это не будем. В общем, слава богу, Камдил этого безобразия не видит! Он человек суровый, не то, что я, гуманист и душелюб.

— Да, судя по вашим отзывам, его присутствие было бы нам очень кстати, — согласился Бастиан, задумчиво оглядывая нарубленные дубовые чурки. — Но если позволите, я все же задам свой вопрос не ему, а вам.

— Да уж шо с тобой делать, выбора особо нет. Валяй, светильник разума, озадачь меня неожиданной вспышкой мозговой активности.

— Вы знаете, господин инструктор, там, в Сорбонне, я пытался заниматься историческим фехтованием, но, увы, не достиг в этом сколько-нибудь впечатляющих успехов. Однако вот этим, — перед глазами Лиса возник клинок трофейного абарского меча, с которым упражнялся Валет, — у меня получается с одного удара перемахивать деревянные чурбаки сантиметров в двадцать толщиной. Полагаю, это не предел.

— Ну, так ясень пень, меч-то абарский. Они вон с ними прошлись по европейским армиям, шо та газонокосилка по репейным зарослям.