– Я помню, как Костя помог мне бежать, – ответила я, погружаясь в те крохи, которые мне удалось восстановить в памяти. – Помню поле залитое кровью, помню смерть… – На последнем слове я запнулась, отводя глаза в даль. Ребята понимающе переглянулись. – А как вы можете помнить? – вдруг осенило меня. – Вы же не ведьмаки.

– Некоторые вещи забыть невозможно, – с горечью произнёс Костя. – Вот тот шрам, – он показал на глубокую линию от правого виска Антона до подбородка, – он получил в той битве от своего наставника из Ордена. Та рана его убила, но оставила вечный след не только на лице, но и на душе.

– Мы бы и рады были забыть, – сказал Антон, грустно улыбаясь, – но каждый раз вспоминали.

Да уж! Это чувство мне было знакомо! Я бы и рада была забыть смерть Вари, забыть про Таню, мою соседку, про боль от колотой раны, нанесённой мне мезирекордом, про вкус ещё тёплой крови Николая во рту, про Игоря, умирающего у меня руках, про отвратительный запах из пасти перевёртышей, про чувство, которое я испытала, убив некроманта, про жар огня и запах горящей плоти, волос и бензина, про крики отчаяния и, конечно же, про тупую пульсирующую боль при воспоминаниях об этом.

Вот только я, в отличие от них, не хотела всё это забывать. Да, прошлое мы уже не изменим, но его уроки помогут нам изменить будущее. По крайней мере, мне хотелось в это верить.

– Тёмные были тогда времена, – задумчиво произнёс Алексей.

– И сейчас так же темнеет с каждым днём, – добавил Антон, невольно касаясь шрама на лице.

На лес садились сумерки. Я не отводила взгляда от костра, отбрасывающего призрачные тени вокруг нас, вслушиваясь в каждое слово, произнесённое моими собеседниками, переносясь в то далёкое мрачное время и события, сгубившие так много жизней.

Ребята, так же, как и Костя, не знали, откуда взялся Витольд. Они говорили, что он просто появился в рядах верхушки Ордена, медленно и верно захватывая власть и придавая миссии всё более ожесточённый и фанатичный характер.

С его подачи любой, кто позавидовал соседям, что их свинья упитаннее, а молоко не скисшее, мог смело обвинить их в колдовстве, и тут же, как по мановению волшебной палочки, появлялся отряд Хранителей и уничтожал всю семью и сжигал дом.

Уверенность в правильности таких действий и безнаказанности приводила к тому, что люди сами устраивали суд и выносили приговоры всем, кто хоть как-то выделялся. Это побуждало целые семьи не только владеющих искусством магии, но и обычных людей покидать свои дома и скрываться.

Та же участь постигла и меня. Родители помогли мне бежать, но сами не смогли, и были убиты вместе с моим младшим братом. Говорили, что дым от горящего дома был виден далеко за пределы нашего посёлка.