Я нашла его, обвившего другую мачту, поникшего, как патлы водорослей. Глаза его были закрыты, но кожа больше не была голубой.

– Вару! – воскликнула я, поднимая его с мачты и держа на руках. Крови не было, все конечности были целы. – Вару? Вару, проснись! У тебя получилось! Ты привёл нас к новой земле! Ты спас всех – теперь мы сможем растить настоящие растения, и места для жизни будет больше, и все снова будут счастливы. А мы с тобой сможем обучить этих косаток, и мы все снова будем охотиться вместе. Всё будет хорошо. Ты сделал это, Вару. Ты…

Я не знаю, почему я всё говорила и говорила, потому что, думаю, какая-то часть меня знала уже, что он мёртв. В конце концов я продолжала говорить, но щёки у меня были все в слезах, а затем я пыталась говорить, но только всхлипывала и всхлипывала, положив голову ему на грудь, потому что он умер, чтобы спасти нас всех, и это несправедливо.

Я услышала крик. Это был не человек – я сразу знала, что это было и громаднее, и величественнее, и намного, намного могущественнее. Я выхватила всполох пурпурного наверху, среди мачт, и мне показалось, что ещё я увидела перья. Затем крик раздался снова, и наипрекраснейшее создание из всех, что я видела, пролетело от одного конца Ковчега до другого, широко расправив крылья. И все повернулись посмотреть на его полёт, и люди, которые стонали от боли, вдруг больше не стонали. Цветы всех оттенков распустились на обломках, которыми пестрела палуба. Порез на моей ноге исчез.

Я с надеждой и ожиданием опустила глаза на Вару, потому что, конечно же, если птица могла исцелять, то…

– Вару? Вару? – я потрясла его. – Давай же, пожалуйста, давай.

Исполинская птица уселась на такелаж, сложила крылья и глядела на меня невозможными глазами, тёмными, как водовороты.

– Верни его, – потребовала я у неё. – ВЕРНИ ЕГО!

Голос заговорил. Я подумала было, что он говорит мне на ухо, но затем поняла, что он у меня в голове.

«Я не могу его вернуть».

– Почему нет? – заорала я на птицу. – Ты должна!

«Море объяло его. Душа его ещё не исцелена, и он не был готов овладеть своими силами. Но не плачь, дитя. Он вернётся в своё время».

– Но ему было больно, – рыдала я. – Это нечестно – он умер, спасая нас всех. Мы должны помочь ему!

«Это превыше нас обоих, дитя. Но я чувствую… однажды найдётся тот, кто сумеет исцелить его. Тот, кто даст ему надежду. Не страшись за его судьбу, храбрая Лейла. А теперь мы должны позаботиться о себе. Брезжит заря нового дня, и мы встретим её вместе».

– Что ты имеешь в виду… вместе?

Глаза птицы наполнили мой разум.